Лени Рифеншталь. Мемуары - Лени Рифеншталь Страница 24

Была потеряна половина зимы, а теперь уходила и весенняя натура. Тогда я решила действовать на свой страх и риск. У нас оставалось еще 600 метров пленки и пустая касса. Пришлось мне заложить свои украшения, взять на себя ответственность и попытаться заменить Фанка. Это был мой дебют в роли режиссера!

В Лез-Аване, на лугах с цветущими нарциссами, мы за три дня сняли все сцены. С большой опаской отправили отснятый материал в Берлин. Но ожидавшегося нагоняя не получили. Вместо этого пришла телеграмма от Фанка: «Поздравляю. УФА в восторге от материала. Фильм будет сниматься до конца».

Ликованию нашему не было предела.

Вскоре прибыли деньги, и мы смогли заплатить за гостиницу. Во Фрайбурге я арендовала небольшую мансарду, откуда каждый день ездила на копировальную фабрику. В небольшом просмотровом зале Фанк проверял материал, который был отснят за прошедшие пять месяцев. Для меня это стало первыми уроками мастерства. Тогда еще в ходу было проявление с использованием рамки, которое давало возможность обрабатывать отдельно каждый кадр. Благодаря этому достигались превосходные результаты; можно было даже вытянуть недоэкспонированные или переэкспонированные сцены. От Фанка я научилась также монтажу уже обработанного материала — деятельности, от которой я приходила в восторг. Чего только нельзя было собрать из разных сцен! Это так захватывающе! Создание фильма — творческий процесс колдовской силы. Как выяснилось, в свои двадцать три года я добилась весьма неплохих результатов в новой для себя области. Внешне я казалась полностью поглощенной своей новой профессией, а в душе кино боролось с танцем. Неужели отказаться от танца? Невыносимо. Когда я согласилась сыграть роль в этом фильме, мне и в голову не приходило оставлять профессию танцовщицы. Съемки фильма должны были продлиться не более трех месяцев. Этим временем я готова была пожертвовать. Теперь же прошло шесть месяцев, а конца работе все еще не видно. Что делать? Возможно ли заниматься тем и другим? Мое положение выглядело почти безвыходным. Осуществить затею с репетициями в горных хижинах оказалось совершенно нереально. Подниматься в горы и ежедневно тренироваться было слишком большой нагрузкой.

Я попросила господина Кламта, пианиста, всегда сопровождавшего меня во время гастролей, приехать во Фрайбург, и начала снова тренироваться. Первые упражнения после операции на колене и годового перерыва давались очень тяжело. Приходилось стискивать зубы, чтобы не застонать. И едва я успела преодолеть самые большие трудности, как меня отозвали на съемки.

На Гельголанде, [87] под круто нависающими скалами, там, где сильнее всего бушевал прибой, предстояло провести съемки танца. Это должны быть вводные сцены фильма — романтическая идея Фанка, для реализации которой мне надлежало создать произведение «Танец у моря» по мотивам Пятой симфонии Бетховена. Фанк представлял себе, что движение волн должно точно согласовываться с движениями танцовщицы, чего можно было достичь монтажом и скоростной киносъемкой. Было чертовски трудно при этом бешеном прибое танцевать босиком на осклизлых скалах. А чтобы танец совпадал с ритмом музыки, сверху со скалы спустили и подвесили на канате скрипача. Такой, полной приключений, могла быть работа над фильмом только во времена, когда еще не знали магнитофона. Шум прибоя был такой, что я только изредка могла расслышать звуки музыки. Когда съемки закончились, я вздохнула с облегчением, ведь волны несколько раз сбрасывали меня в море.

За работой на Гельголанде последовали павильонные съемки в Берлин-Бабельсберге. В то же самое время Фриц Ланг [88] снимал там свой «Метрополис» с Бригиттой Хельм, [89] Мурнау [90] — своего знаменитого «Фауста» с Иестой Экман, [91] Камиллой Хорн [92] в роли Гретхен и Яннингсом [93] в роли Мефистофеля — немые фильмы, которыми и поныне восторгаются во всем мире. Играть в павильоне было значительно проще, чем на натуре. В закрытых помещениях легче сосредоточиться.

Осенью начались съемки в Церматте. [94] В Европе вряд ли найдется еще один горный ландшафт такой красоты. Он грандиозен. Я с вожделением устремляла взор на вершины Маттерхорна, Монте-Розы и Вейсхорна, меня неудержимо тянуло вверх. Я знала, что когда-нибудь там побываю.

После того как Тренкер покинул нас в горной хижине Форно, в моих отношениях с ним наметилась трещина, которая все более и более углублялась. В начале нашего знакомства я прежде всего восхищалась артистом Тренкером, покорителем гор — о его характере я знала еще очень мало. И лишь когда он возвратился в хижину Форно и показал, как хорошо может притворяться, я поняла, что есть, оказывается, еще и другой Тренкер, и его-то я стала воспринимать гораздо критичней. Уже во время съемок я успела заметить кое-что, что мне не нравилось. Прежде всего стало беспокоить его непомерное тщеславие. Он мог разволноваться уже от одного предположения, что Фанк снял со мной на пару метров пленки больше, чем с ним. Его ревность к моей работе с Фанком становилась все сильнее. И я постепенно поняла, что отношения с ним были всего лишь короткой вспышкой влюбленности.