Знаменитые женщины Московской Руси. XV - XVI века - Людмила Морозова Страница 24

Необходимо отметить, что внешний вид епископа Бонумбре показался русским людям очень необычным: «Не по чину нашему оболчен бе весь червленым платьем, имея на собе куколь червлен же, на главе обвит глухо якоже каптур литовской, только лицо его знати, а перстатицы на руках его имея непрестанно, яко рук его никому же видети».

П. Пирлинг, анализируя поведение Софьи в псковских храмах, сделал вывод о том, что уже в первом русском городе она сразу же порвала с католическим прошлым и стала показывать всем, что является истинной православной верующей.

Поведение принцессы резко изменилось, видимо, из-за того, что ей надоело навязчивое покровительство католического духовенства, представители которого постоянно внушали ей, что она нищая сирота. В Москву она ехала, чтобы разделить трон с правителем большого православного государства, и с радостью вспомнила веру своих предков — византийских императоров.

Псковичи оказались исключительно радушными людьми. Каждый день они устраивали пиры в честь знатной гостьи. На последнем приеме Зоя сказала следующее: «Теперь хочу ехать к моему и вашему государю в Москву, а за ваш хлеб, вино и мед кланяюсь. Когда, Бог даст, буду в Москве и когда вам будет какая нужда, то буду усердно вам помогать».

Утром 18 октября царевна «поехала изо Пскову за князя великого Ивана Васильевича на Москву, и проводиша ю до новгородского рубежа. И быша у ней люди черны, а иные сини, а боярин был ея великого князя Юрьи Малой Грек, а владыка тверской Нил был того же роду».

Из воспоминаний псковичей о свите царевны можно сделать вывод о том, что в нее входили африканцы с темным цветом кожи. Вероятно, они были включены в окружение Зои для того, чтобы в глазах русских людей невеста выглядела особенно пышно и необычно.

В Новгород путешественники прибыли 25 октября и были встречены не менее почетно, чем в Пскове. Сам архиепископ Феофил приветствовал Зою в Софийском соборе и дал ей свое благословение. От горожан она получила много ценных даров. Но задерживаться в этом городе было уже нельзя — скоро должна была наступить зима. Поэтому 30 октября принцесса продолжила путь к Москве.

По дороге Зоя стала получать различные подарки от жениха: бархатные и парчовые шубы, подбитые мехом горностаев и соболей, удобные и теплые кареты и даже шубы для женщин ее свиты из меха лисиц и белок.

В столице в это время усиленно готовились к приему важных гостей. От псковских и новгородских властей Иван III узнал, что впереди процессии везут крыж — католическое распятие. Это должно было означать, что Зоя и ее спутники находятся под покровительством католической церкви. Но для великого князя подобный символ мог означать лишь то, что его невеста — иноверка. Поэтому он обратился за советом к митрополиту Филиппу. Тот, узнав о католическом распятии, очень возмутился и заявил, что почитание чужой веры может означать лишь поругание своей. Поэтому если крыж внесут в Москву, то он покинет город навсегда.

Разрешить назревающий конфликт было поручено боярину Федору Давыдовичу Хромому. Неподалеку от столицы он подъехал к кортежу Зои и заявил папскому легату, что в православную столицу нельзя вносить католическое распятие. Бонумбре попытался было ему возразить, но боярин вырвал крыж из его рук и повелел своим слугам подальше его спрятать. Тогда в конфликт вмешался Иван Фрязин, но Федор Давыдович приказал слугам побить его и отобрать все имущество.

Так этот инцидент описан в поздней Львовской летописи. В реалии все могло быть более мирным — по требованию боярина католическое распятие просто убрали.

Несомненно, что разговор боярина с Бонумбре происходил на глазах Зои, но она постаралась ничего не заметить и ничем не выразила своего отношения к нему. Ей лишь стало ясно, что православные люди очень ревностно защищают свою веру и к католикам относятся крайне отрицательно. Понял это и Бонумбре, поэтому, находясь в Москве, отказался участвовать в диспуте о вере с православным книжником Никитой Поповичем под предлогом отсутствия необходимых книг.

Следует отметить, что католическое распятие, привезенное Бонумбре в Москву, не пропало. Через какое-то время, когда его происхождение забылось, оно стало одной из реликвий Успенского собора в Кремле. По возникшей легенде считалось, что именно этим хрустальным крестом был знаменован в Херсонесе великий князь Владимир I Святой. Ведь в то время еще не было разделения церквей на православную и католическую.

После заключения брачного союза между Иваном III и Софьей Палеолог вопрос об унии православной церкви с католической никогда больше не поднимался. Римские папы, заинтересованные в вовлечении русского государя в антитурецкий союз, в переговорах с его дипломатами старались развивать только этот вопрос.

Для византийской царевны путешествие в Московию, вероятно, стало самым счастливым временем в ее жизни. После униженного существования в Риме под покровительством католиков она оказалась на свободе. Ее окружали услужливые и почтительные спутники. На ней были великолепные наряды. Ее везли в богато украшенной карете с почетным сопровождением. Всюду во время путешествия по европейским странам жители радостно ее приветствовали, окружали заботой и щедро одаривали. Для них она была очень важной персоной — ближайшей родственницей византийских императоров и невестой великого князя Московского, который должен был, по утверждению папы, помочь европейцам победить турок.

В России такого почитания у Зои никогда не было, поскольку там она стала супругой властолюбивого и своенравного великого князя, не терпящего соперничества ни с чьей стороны.

Знатная путешественница прибыла в Москву 12 ноября 1472 г. В летописях нигде не отмечалось, какой была ее встреча: пышной и радостной или тихой и незаметной. Сообщалось лишь, что митрополит Филипп ждал великокняжескую невесту в парадном одеянии в Успенском соборе, в то время деревянном, поскольку незаконченная каменная постройка, которую он начал по своей инициативе, внезапно рухнула. Можно предположить, что временный храм был достаточно неказистым сооружением, но выбирать не приходилось. Остальные кремлевские соборы в то время были очень малы.

В летописях указано, что Филипп только ознаменовал Зою и ее спутников крестом и затем повел к матери жениха великой княгине Марии Ярославне. Однако на Руси, как известно, принцессу стали звать Софьей. Значит, Филипп, судя по всему, осуществил над ней обряд крещения с переменой имени.

Новое имя должно было убедить всех, что византийская принцесса действительно православной веры и может стать женой великого князя.

В покоях у Марии Ярославны Софью, видимо, ждал Иван III для того, чтобы, по существовавшему на Руси обычаю, уже в реалии обручиться с принцессой. Этот обряд состоял в обмене кольцами и платками между женихом и невестой.

Далее Софье полагалось на несколько дней поселиться в покоях великой княгини Марии Ярославны, чтобы та ознакомила будущую невестку с ее обязанностями в новой семье. Однако этого не произошло. Вопреки всем существовавшим правилам и обрядам, византийскую невесту вновь повели в Успенский собор и тут же венчали с Иваном III.