Гнев Нефертити - Жеральд Мессадье Страница 25

Слуги принесли большое блюдо с жареной птицей и еще одно — с говяжьим филе с луком-шалотом и сметаной, выложенное на тонких хлебцах и посыпанное золотистыми крошками кориандра.

Хоремхеб уже осушил четыре кубка вина. Когда он увидел поданные блюда, у него загорелись глаза. Несомненно, великие жрецы питались так же хорошо, как и цари.

— Да, — подтвердил он, беря сразу два хлебца. — Регентша готовится к большой церемонии.

— А ты собираешься присутствовать на ней? — спросил Нефертеп.

Священнослужители старались не принимать участия в обрядах, да они и не испытывали особого желания присутствовать при этом.

— Ими будет руководить ваш глубокоуважаемый друг Панезий, — сообщил Хоремхеб, жадно проглатывая хлебцы.

— Погребение состоится в Ахетатоне?

Хоремхеб кивнул. Он взял большую луковицу и впился в нее зубами, как шакал, разрывающий утку. Нефертеп с восхищением рассматривал два золотых зуба военачальника — один резец и один коренной, красиво расположенные и соединенные с соседними зубами золотой нитью. Он узнал творение рук царского дантиста. Хоремхеб наполовину опорожнил кубок с вином и прищелкнул языком, явно удовлетворенный. Затем он спросил:

— Что это за вино? Я никогда не пил ничего подобного!

— Это вино из Нижнего Египта. Двойной выдержки. Его евреи делают.

— Двойной выдержки! Да это вино способно воскресить Осириса!

— Я дам тебе целый кувшин такого вина, — пообещал Нефертеп.

У Хоремхеба снова загорелись глаза, и он допил вино. В конце концов, этот жрец оказался не таким уж мерзким типом, как он предполагал. У него был по-царски щедрый стол, и он даже делал подарки. Нефертеп захрустел маленькой луковицей и приказал виночерпию снова наполнить кубки.

— Не находишь ли ты странным, что сын не будет покоиться рядом с отцом?

— Такова была воля регентши, — ответил Хоремхеб, пожимая плечами.

— Значит, гробница Дома Маат останется пустой?

Кубок Хоремхеба, однако же, пустым не оставался, за этим следил виночерпий. Хоремхеб сжевал три редиски одну за другой и громко рыгнул.

— Насколько я понял, — сказал он, — Ай намерен пустить погребальную процессию по Великой Реке.

— А чего он боится? Враждебных выступлений?

— Может быть, — ответил Хоремхеб. — Или, наоборот, нескрываемого равнодушия. У этих хлебцев изысканный вкус, — добавил он, беря еще один.

— Достойно ли это божественного царя, если он после смерти не осмелится пересечь свое царство?

— Конечно же нет, — заявил военачальник. — Мои воины огорчены этим.

— Спуск по реке должен вызвать благоговение народа перед воплощением божества. Если бы воцарился любимый преемник фараона, народ можно было бы успокоить.

— Это было бы замечательно, — заметил Хоремхеб. — Так было, когда отец Эхнатона отправился на покой, к своим родителям. Церемония продолжалась три недели!

Нефертеп кивнул.

— Что и говорить, — задумчиво произнес он, — эта страна напоминает расчлененное тело. Туловище и ноги здесь, а голова непонятно где.

Хоремхеб, в свою очередь, закивал головой.

— Это правда. К тому же ослабленное тело, я бы сказал.

— И нет Исиды, которая могла бы соединить его части.

— У нее нет тринадцатой части! — воскликнул Хоремхеб, вспомнив о фаллосе Осириса.

Он вдруг громко расхохотался. Его необъятное брюхо заколыхалось, потом на высокой пронзительной ноте смех резко оборвался.

Нефертепу ничего не оставалось, кроме как разделить веселье своего собеседника. Он сделал вид, что его тоже рассмешила эта грубая солдафонская шутка.

Хоремхеб схватил птичью тушку, оторвал ей голову и решительно впился в нее зубами. Послышался хруст костей и довольное мычание военачальника.

— А это что такое?

— Перепела, фаршированные бобами с чесноком.

Снова довольное мычание. Такие звуки издает гиппопотам в своем болоте.

Слуги сновали туда-сюда, удовлетворяя все прихоти военачальника и слушая его восторженные высказывания во время трапезы. При этом они оставались совершенно безучастными, лишь иногда насмешливые огоньки появлялись в их глазах. Нефертеп лично с самого утра следил за приготовлениями, хотя обычно этим не занимался. Его жена была весьма удивлена. Нефертеп знал, что Хоремхеб был гурманом и что его жена Мутнезмут, дочь Ая и сестра Нефертити, кормила его не лучше, чем в казармах, восполняя качество количеством.

— Недавно я был в Ахетатоне, — наконец снова заговорил военачальник, — чтобы доложить регентше о нуждах армии, в частности по поводу нехватки колесниц. Она слушала меня, ничего не понимая, и нашла мои требования чрезмерными. К счастью, там присутствовали ее отец Ай и двоюродный брат Нахтмин.

Он с жадностью схватил вторую половину птичьей тушки, и косточки захрустели под его железными челюстями. В то время как Хоремхеб уплетал другие блюда из птицы, Нефертеп хранил молчание и, в свою очередь, разделался с двумя тушками. Он не хотел быть заподозренным в приготовлении каких-нибудь подозрительных кушаний. Наконец Хоремхеб сделал паузу, обсосал несколько ножек и положил на стол маленькие косточки.

— Так ведь это ты назначил ее регентшей, — сказал Нефертеп.

Такое замечание могло быть воспринято как невероятная дерзость, поскольку Хоремхеб был зятем Нефертити. Это мог себе позволить только такой высокопоставленный жрец, как Нефертеп. Военачальник был достаточно предусмотрительным и осторожным, чтобы не искать повода для ссоры с человеком, который управлял Мемфисом так же верно, как сам Хоремхеб командовал тамошним гарнизоном.

Хоремхеб вздохнул, от чего его брюхо сразу увеличилось в размерах, опустошил свой кубок с вином и посмотрел на говяжье филе в сметане.

— Спешу сообщить, что моя жена была совершенно ни при чем, — заявил Хоремхеб.

— Я никогда и не думал о том, что знаменитый военачальник позволит женщинам командовать собой, — дружелюбно заметил Нефертеп.

— Послушай, — начал объяснять Хоремхеб, — прежде всего, Нефертити не просто жена царя. Ты же знаешь, Эхнатон дал ей столько власти, сколько имел и он сам, и больше, чем было у регента. Это единственная женщина на моей памяти, которую изобразили на барельефах, как и ее мужа, поражающей врагов копьем. Признай, что именно он присвоил ей такой высокий ранг.

— Это было до того, как в его жизни появился Сменхкара, — произнес Нефертеп.

— Да, но он никогда не отменял свои рескрипты, — возразил военачальник. — Кроме того, меня убедили аргументы Ая. Хотя, возможно, он в этом и переусердствовал.

Нефертеп ждал, что Хоремхеб скажет дальше.

— Ай убедил меня в том, что регентство Сменхкары будет лишь продолжением прежнего правления, что Сменхкара ничего из себя не представляет, что он возвысился только благодаря чрезмерному покровительству Эхнатона и лишь приблизит упадок царства. Ай также убедил меня в том, что, если регентшей станет Нефертити, она поведет страну по пути, оставленному Эхнатоном после прихода к власти. Короче говоря, я понял, что Ай собирался использовать Нефертити. Я же, в свою очередь, гарантировал, что гарнизоны в провинциях не будут восставать в случае, если Царский совет отстранит Сменхкару от власти.