Смерти вопреки. Реальная история человека и собаки на войне и в концлагере - Роберт Вайнтрауб Страница 25

За низким восходом, там, где бушует битва, я могу видеть, как в небе сменяют друг друга звенья японских самолетов, которые кружат над полем боя, а потом бросаются в смертельные пике на солдат, сражающихся в аду, где нет никакого спасения от истребителей.

Но в это утро японцы не одни в небе! Я только что видел два устаревших биплана, которые на крейсерской скорости около 180 километров в час летели низко над позициями японцев и со страшным грохотом сбрасывали бомбы[12].

Это заставляет меня испытывать стыд за то, что я сижу здесь и сердце мое бьется быстрее, чем работают старые моторы этих самолетов, когда я думаю о шансах пилотирующих их парней на возвращение. Если кто и заслуживает бессмертной славы, то это храбрецы из британских ВВС, взлетевшие в небо сегодняшним трагическим утром.

Сегодня в Сингапуре много других храбрецов. Неподалеку на открытом месте стоят зенитные батареи. Они должны быть охвачены морем огня…

Извините за перерыв. Несколько бомб взорвались так близко, что мне пришлось прижаться к стене, которая, как я надеялся, выдержит взрыв и смягчит ударную волну (и она оправдала мои надежды).

Но артиллерийские расчеты продолжают сражаться. Снаряды, выпущенные из их орудий, разрываются в застланном дымом небе при любом приближении японских самолетов, а они приближаются почти постоянно.

Дали отбой. Звучит как шутка! Из окна вижу, как японские самолеты в каких-то двух километрах работают на малой высоте.

Несколько минут спустя я услышал одну из самых трагичных телефонных бесед. Эрик Дэвис, директор Радиовещательной корпорации Малайи, призывал губернатора, сэра Шентона Томаса, дать разрешение на уничтожение внешней радиостанции. Губернатор уклонялся от ответа, говоря, что положение не настолько плохое, и отказался отдавать приказ. Дэвис позвонил на станцию, о которой шла речь, и велел сотрудникам оставаться в эфире, но быть готовыми к поступлению приказов. Мы настроились на волну этой радиостанции. В середине передачи на Малайю с призывом к народу Сингапура сохранять твердость вещание прервалось.

Генри Стил из Ричмонда, графство Саррей (Англия), офицер по связям армии с общественностью, видевший нас в тяжелых ситуациях от границы с Сиамом до Сингапура, только что сказал мне, что через десять минут я должен собраться и покинуть гостиницу.

В течение двух недель я был единственным американским журналистом в Сингапуре. Но раз Генри велел уезжать, я сматываюсь. До свиданья, Сингапур.

Я определенно последний…

Не ждите от меня вестей в течение многих дней. Но прошу вас: сообщите миссис Макдэниел, проживающей в отеле Preanger в Бандунге, Индонезия, что я покинул эту землю живых и умирающих»[13].

Над гаванью Кеппел стоял запах людей, мешанины беженцев всякого рода – отступавших солдат, стоических женщин из администрации колонии, перепуганных китайцев, ошеломленных колониальных семейств. Все, к чему они привыкли, оказалось песочным замком, построенным на берегу перед приливом. Некоторые беженцы принесли с собой все, что имели. Другие владели лишь тем, что на них было надето.

Матроны, одетые для вечернего чаепития, смешались с почти голыми беженцами. Угрюмые мужчины с винтовками бились за места в очереди с матерями, прижимавшими к груди младенцев.

Глаза всех были устремлены на главный приз – место на борту одного из суденышек, стоявших на якоре в стороне от пирса Клиффорда, в ожидании беженцев, которых надо было увезти от неистовствовавших японцев. Беженцы волна за волной накатывали на импровизированный флот спасательных судов, точнее, тех судов, которые оставались на плаву. Во время предшествующих налетов десятки лодок были потоплены в гавани. Над мелкой водой в прибрежной полосе торчали мачты затонувших судов.

Было 12 февраля 1942 года. Менее чем восемь месяцев назад британские войска, отступавшие под натиском вермахта, избежали уничтожения на пляжах Франции, когда собранная из самых разных судов спасательная флотилия перевезла более трехсот тысяч солдат из Дюнкерка через Английский канал в Англию. В Сингапуре ту же героическую миссию предстояло выполнить импровизированной флотилии из 183 судов. Это было Дюнкерком в миниатюре. Однако сингапурская эвакуация не достигла результатов, даже близких к результатам дюнкеркской операции, хотя невероятные храбрость и сила духа, которые будут проявлены в ближайшие часы, дни и недели, даже превзойдут подвиги, совершенные в Английском канале.

Канонерки, «Кузнечик» и однотипные «Стрекоза и «Скорпион», были самыми крупными спасательными кораблями. Джуди, стоя на палубе «Кузнечика», наблюдала за творившимся на берегу хаосом. Если неразбериха и привела собаку в необычайно нервное состояние, она его не проявляла. Джуди спокойно сидела у лееров, иногда переходила на другой борт только для того, чтобы вернуться обратно, так, словно демонстрация обнаженных эмоций на пирсе пригвоздила ее к месту.

Чувства собаки оскорбляли шум и особенно запахи, царившие в гавани. Небо застилал черный дым, закрывая солнце. В ноздри пойнтера проникал ужасный смрад, который мог исходить только от человеческой толпы. Даже люди с их более слабым обонянием зажимали носы. Обычный для береговой линии запах гниющих водорослей, рыбы и горючего смешивался с появившейся по причине разрушения канализационной системы вонью свежих экскрементов. Но эти запахи перекрывал запах разбомбленного города. Запах сгоревшего каучука, расплавившихся металлических балок, древесины, обращенной в пепел, и смрад разлагающихся жертв японского наступления соревновались за место самого сильного возмутителя чувств. Всех вокруг тошнило от ужасной вони.

Тем временем бомбы продолжали падать, и многие из них – прямо в доки. Долгие периоды вынужденного удушающего бездействия, вызванные попытками военных моряков организовать посадку на корабли и отступление, прерывали моменты появления японских самолетов, приводившие людей в смятение. Визг падающей бомбы сливался с воплями беженцев. Затем следовал взрыв, который часто оказывался более тихим или менее впечатляющим, чем ожидали многие. Бомбы часто падали мимо, взрывались в гавани, поднимая фонтаны темной воды, или рвались в городе, за спиной беженцев, усиливая огненные языки пожаров. Но некоторые бомбы все же попадали в доки, и стоны только что раненных и тех, кто умирал, усугубляли ужас, царивший в гавани[1].

В этом кромешном аду Джуди сохраняла сверхъестественное спокойствие, временами, когда с неба сыпались бомбы, отходя под стальное прикрытие мостика. Для Джуди жуткие сцены войны и человеческих страданий были не в диковину. В годы, которые собака провела в Китае, она видела много страданий и сделанных в гневе выстрелов. Невозможно точно сказать, помогли ли эти воспоминания перенести хаос, творившийся в гавани, но такое предположение представляется обоснованным. Темперамент собак так же индивидуален, как и темперамент людей, и Джуди уже доказала свое хладнокровие и самообладание под огнем. Неудивительно, что она не позволяла безумию взять над нею верх.

Одним из первых кораблей, покинувших гавань, была канонерка «Скорпион», которая ушла из Сингапура еще 10 февраля, вскоре после того, как в предшествующие недели ее здорово потрепали японцы. Одним из членов экипажа «Скорпиона» был Чарльз Гудьйер, друг Джуди, еще в Китае пригласивший ее на свадьбу. Теперь Джуди стояла, положив передние лапы на леер, смотрела на проходивший мимо «Скорпион» и душевно гавкнула помахавшему ей с борта Гудьйеру.