Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея - Дмитрий Федоров Страница 25

Второй человек, с которым жизнь связала даже больше, чем на пятьдесят лет, – Борис Уронов, корреспондент ТАСС, который почти всё время проработал на Ближнем Востоке, а в Москве бывал наездами. Борис до сих пор мне звонит. Он тоже, как и Виктор, еле ходит – они ровесники.

С другими у Виктора были хорошие, ровные профессиональные отношения. И с Володей Юрзиновым, и с Игорем Дмитриевым. Но не припомню, чтобы у кого-либо из них возникло желание встретиться вне работы. Полагаю, они в совместной работе проводили столько времени, что им надо было друг от друга отдыхать.

А ведь они вместе находились под таким страшным давлением! Володю Юрзинова пытались разделить с Виктором – этим, кстати, занимался Тарасов. Принцип «разделяй и властвуй». Но они ведь играли вместе за «Динамо», ещё до того, как Виктор сломал ногу, до его отъезда в Ригу. Может, поэтому Виктор и пригласил его для совместной работы – хорошо знал его как человека. Всё-таки через многое вместе прошли в юные годы. И между ними не такая уж большая разница в возрасте – всего десять лет.

Читателю может показаться странным, что я всё это пишу. Но надо же объяснить, насколько сложно людям жить и не потерять привычные связи. Очень многие пытались разрушить их союз. Замечательный профессиональный союз Виктора и Володи.

В 1987 году сборная СССР заняла второе место на чемпионате мира в Вене. Причём добилась стопроцентного результата на предварительном этапе – семь побед в семи встречах. А в турнире первой четверки не проиграла, но дважды сыграла вничью: с Канадой 0:0 и Швецией 2:2. В итоге у сборной Союза четыре очка – столько же, сколько и у шведов. Но шведы разгромили канадцев 9:0. И завоевали золото по разнице шайб.

Естественно, наши спортивные чиновники жаждали крови. Нужно было кого-то наказать. Виктора они убрать, понятное дело, не могли. Решили назначить виноватым Юрзинова. Его отстранили от сборной. И потребовали от Виктора, чтобы он взял себе другого помощника. Даже указали адрес: из московского «Динамо». Но Виктор категорически отказался. Сказал, что они с Игорем Дмитриевым справятся, и никого вместо Юрзинова не надо. И в прессе выступал против этого отстранения. Закончилось дело тем, что Юрзинова вернули в национальную команду. И золото Олимпиады 1988 года в Калгари они выиграли вместе. Они друг за друга стояли горой.

А в быту… не помню даже, бывал ли Юрзинов у нас на московской квартире. Мы, конечно, встречались, проводили время вместе. Нашу с Виктором серебряную свадьбу отмечали в Латвии. Это был момент, когда Виктор уже работал в Москве, а в Риге подумывали о том, чтобы пригласить на его место Юрзинова. Мы отмечали на яхте. Помню, Володя лежал с биноклем – слегка укачанный…

И Игорь Дмитриев к нам домой не приходил. Все мы где-то встречались, но без тяги продолжить общение. Как сказал Александр Ширвиндт: «Домами мы не дружили». (Кстати, Ширвиндт у нас тоже ни разу не был, и мы у него не были, и я вообще с ним не знакома. Шутка.)

Виктор, Володя и Игорь отлично соперничали в чемпионате, каждый со своим клубом. И вот они встречались в сборной и на время забывали про свои команды. Дружно работали вместе. Так скажу: работа иногда выше дружбы.

Жизнь серьёзно изменилась, когда я в 1982 году перебралась к Виктору в Москву. Уехала из Москвы и вернулась в Москву, но вернулась другим человеком. Видимо, долгие годы в Латвии крепко подействовали на меня. Никак не могла привыкнуть к московской жизни.

Вроде всё необходимое имелось. Дали нам новую квартиру на Большой Грузинской, начала её обставлять. Почти сразу купила мебельную стенку. Тогда красивая мебель была дефицитом, продавалась «по записи», людям приходилось годами ждать своей очереди. Или – доставать по знакомству. Ну, жене Тихонова, понятное дело, долго ждать не пришлось. Так эта прелестная стенка и стоит у меня до сих пор, уж более 30 лет. Да и многое другое. В общем, после возвращения я налаживала быт.

И, наверное, Виктору стало как-то полегче. Он знал, что придёт домой – я его и накормлю, и поговорю, и об отдыхе его позабочусь. Хотя он многое держал в себе, но ведь любому человеку хочется иной раз поделиться чем-то сокровенным. Даже просто необходимо поговорить, высказаться. При этом муж крайне редко негативно оценивал людей. Услышать из его уст определение «этот подонок» было всегда неожиданно. Представляю себе, как нужно было его «достать», как ему напакостить, чтобы он такое сказал! И, напротив, об интересных людях отзывался с большим уважением. Например, о том же Юрии Владимировиче Андропове.

Постепенно после возвращения в Москву я поймала темп столичной жизни и нашла работу. Никто из знакомых чиновников Виктора мне не помог, потому что он, я уверена, и не просил за меня. Он просил за игроков, за команду, а я сама нашла себе место по тому же профилю, по которому работала в Риге. Там и работала до самой пенсии.

Тарасов собирал жён игроков и через них пытался воздействовать на мужей. Рассказывал, кем недоволен, угрожал, что с такой игрой не будет поездок за границу, новых шмоток и так далее. Я, наоборот, Виктору советовала – никаких женсоветов.

Наш сын Василий к тому времени уж почти пять лет трудился хоккейным тренером, по стопам отца пошёл. Отпускать его не хотели, да он и сам хотел продолжать в том же рижском «Динамо», так что остался в Латвии, женился. Потом, когда наступила смутная пора, подписал контракт и уехал работать в Финляндию.

В Риге я постоянно ходила на хоккей и со многими в команде общалась. Но в Москве изменила манеру поведения. Ни с кем из ЦСКА отношения не поддерживала. В Латвии я поняла, что женсовет, придуманный в своё время Анатолием Тарасовым, – это страшная вещь! Тарасов собирал жён игроков и через них пытался воздействовать на мужей. Рассказывал, кем недоволен, угрожал, что с такой игрой не будет поездок за границу, новых шмоток и так далее. Я, наоборот, Виктору советовала – никаких женсоветов. Кому надо, та сама придёт. Вон девушки Ларионова постоянно приходили со своими вопросами. Вплоть до решения интимных проблем. Я не шучу.

Виктор фиксировал в своих блокнотах, кто к нему приходил, кто жаловался, по какому поводу. Но чтобы, подобно Тарасову, собрать всех жён, вынести проблемы на их суд – такого он не допускал и даже вообразить себе не мог. Я-то ещё в Латвии увидела эту особенность жён игроков – каждая считает, что её муж самый хороший, самый трезвый, самый дисциплинированный, а все остальные похуже или вообще чудовища. При этом все они в одной компании выпивали, жёны своих мужей не останавливали.

У Виктора хватало терпения выслушивать и вникать в суть житейских проблем, если таковые были, но идти на поводу он не собирался. И поэтому тоже его потом полоскали в прессе и называли бездушным человеком системы. Но где бы были все эти люди и их жёны, если бы Виктор не наводил порядок в команде и не удерживал их от непоправимого?

Виктор никогда не скрывал, что он человек неверующий. Но в то же время он без скепсиса относился к необычным, можно даже сказать, паранормальным явлениям.