Европа и ислам. История непонимания - Франко Кардини Страница 25

С другой стороны, известия об экспедиции, которые в 1097–1098 годах приходили из Малой Азии, были такими неопределенными и противоречивыми, что лишь на соборе в Бари в октябре 1098 года Папа, кажется, получил более или менее ясное представление о том, что происходит на азиатском побережье. Одним из главных участников крестового похода был скандинавский герцог, обосновавшийся в Италии, Боэмунд Тарентский (д'Альтавилла), старший сын Гвискара и племянник Рожера, который, впрочем, не любил его и нисколько ему не доверял. Рожер, возможно, был доволен тем, что племянник целиком погрузился в запутанные малоазиатские и сирийские дела, но при этом ничуть не собирался помогать ему и всем остальным, кто своими действиями мог испортить его добрые отношения с властителями Северной Африки. Рожер хотел спокойно завершить завоевание Сицилии и поэтому отклонил предложение участвовать в коалиции, которая в 1087 году напала на ал-Махдию. Взятие этого города принесло бы Рожеру, хозяину сицилийских портов, господство на том пространстве, где проходили все торговые пути, связывающие Восточное Средиземноморье с Западным. Однако он прекрасно понимал, что не выдержит такого бремени: подобное приобретение заставило бы объединиться против него альморавидов, зиритов и Фатимидов. По той же причине, какова бы ни была воля Папы, который, кстати, ранее благословил его сицилийскую кампанию, Рожер не собирался компрометировать себя участием в Iter Hierosolymitanum. Знаменитый арабский историк Ибн ал-Асир, живший на рубеже XII и XIII веков, сообщает нам о том, что французские военачальники обратились к Рожеру с просьбой предоставить свои порты для кампании, целью которой было завоевание Северной Африки. Однако Рожер не хотел портить добрососедских отношений с эмирами Туниса и поэтому посоветовал воинственным единоверцам обратить свои взоры на Сирию. Поскольку арабский историк писал это спустя целый век после упомянутых событий, он истолковал этиологию крестового похода совершенно неожиданным и спорным образом: по его мнению, франки изначально собирались захватить Африку, используя сицилийские порты, и только совет Рожера «перевел» их воинственные намерения на Иерусалим. В остальном, однако, позиция, занятая завоевателем Сицилии, выявлена Ибн ал-Асиром с большой проницательностью.

Собор в Труа 1128 года фактически открыл дорогу созданию духовно-рыцарских орденов: то, что ранее было обычным братством (fraternitas) рыцарей вокруг «Храма Соломона», которое имело целью помогать паломникам и защищать их, превращалось в воинство (militia), которое подчинялось духовному уставу. Папы предоставляли такие же отпущения грехов, какие дал Урбан II в 1095 году, тем, кто выражал готовность поддержать королевство крестоносцев в Сирии, кто сражался в Испании и кто боролся с врагами Римского папского престола за свободу церкви (pro Übertäte Ecclesiae). Подобное решение, в частности, было принято на Пизанском соборе 1135 года, в разгар борьбы Святого престола с Рожером II Сицилийским.

Статья XXIII из «Постановления» («Decretum») Грациана, опубликованного примерно в 1140 году, имела целью урегулировать войну против мусульман с юридической точки зрения. Пять-шесть лет спустя, в 1145–1146 годах, две разные редакции энциклики Папы Евгения III «Столькие предшественники» («Quantum praedecessores»), резюмируя все папские постановления относительно борьбы с неверными, начиная с указов Папы Александра II по поводу осады Барбастро, заложили основу систематизации правовых оснований крестовых походов. Двумя годами позже в новой энциклике «Божественное вознаграждение» («Divina dispensatione») Папа говорил о крестовых походах не только в Святой земле, но и в Испании (после того, как в 1118–1126 годах Альфонс I Арагонский по прозванию «Воинственный» дошел от Сарагосы до Малаги), и на севере Европы против язычников-вендов. Экспедиция в Сирию оказалась гибельной, походы против славян — малорезультативными, зато в Испании крестоносцы — среди которых были также генуэзские и пизанские моряки — сумели захватить Альмерию и Тортосу. Альмерия снова попала в руки мавров в 1157 году, когда ал-Андалус после падения альморавидов уже десять лет находился под властью альмохадов (ал-муваххидун — «поборники единого Бога») — нового религиозного движения, проповедовавшего строгое соблюдение исламских норм, которое активизировалось на всей территории Магриба.

Духовно-рыцарские ордена тем временем не только укрепились на Пиренейском полуострове, но и дали импульс (как в Германии или Ливонии) возникновению местных орденов, организованных преимущественно по образцу ордена тамплиеров. Тамплиеры и госпитальеры св. Иоанна были ведущей силой в Арагоне; иначе обстояли дела в Кастилии, Леоне и Португалии. В 1157 году тамплиеры заявили королю Санчо III Кастильскому о своем отказе защищать крепость Калатрава. Тогда охрана крепости была поручена некоему «братству» (fraternitas), состоявшему из добровольцев, которые позже были приняты в ряды цистерцианцев: так образовался орден Калатрава, за которым последовали Компостела и Алькантара. Под влиянием различных обстоятельств возникали и другие местные ордена, но затем они поглощались орденами более крупными.

Так или иначе, во второй половине XII века наблюдалось определенное отступление христианского мира перед исламом. На Пиренейском полуострове Реконкиста была парализована после прихода к власти альмохадов, а в Сирии возвышение Саладина не благоприятствовало новым крестовым походам, особенно после неудачи великой экспедиции 1189–1193 годов, которую возглавляли император Фридрих I (погибший в этом предприятии), французский король Филипп II Август и английский король Ричард Львиное Сердце. Провал кампании, во главе которой стояли первые монархи Западной Европы, вызвал неоднозначную реакцию. Во-первых, громче зазвучали голоса тех, кто утверждал, что крестовый поход никогда не завершится победой, если не будет сопровождаться полным очищением христиан от своих грехов. Во-вторых, это побудило Лотарио ди Сеньи, ставшего Папой Иннокентием III (1198–1216), прямо закрепить право понтификов управлять крестоносным движением; военное командование, разумеется, перепоручалось другим лицам.

Однако именно в связи с крестовыми походами внутри «христианского общества» (corpus christianorum) впервые начали вызревать ферменты уже ясно обозначившегося национального самосознания — немецкого, французского, кастильско-арагонского, — которые начинали влиять на политику так называемых «феодальных монархий». Во время третьего крестового похода потребность сохранять национальные различия была уже настолько сильной, что рыцари, хоть и объединенные общим делом и обетом, все же носили (следуя нововведению, возникшему во время похода на вендов) кресты различных цветов: французы — красные, англичане — белые, фламандцы — зеленые. Соперничество французского короля Филиппа и Ричарда Львиное Сердце у стен Акры в 1191 году положило начало спору, которому было суждено продолжаться много веков.

Но результаты крестового похода — бывшего главным пунктом программы Папы Иннокентия III — не соответствовали ожиданиям понтифика. Экспедиция, о которой было объявлено в 1202 году, завершилась спустя два года завоеванием Константинополя крестоносцами и венецианцами, а также распадом Византийской империи; походы против племен, обитавших на берегах Балтики, и против альбигойцев в южной Франции, хотя и узаконенные Папой, привели к последствиям, которые не слишком его устраивали. По-прежнему неясным остается такой эпизод, как «крестовый поход детей» в 1212 году, который принес выгоду разве что средиземноморским работорговцам. Только в Испании борьба против альмохадов дала положительные результаты.