Ощепков - Александр Куланов Страница 25

— Э, нет! Троих не возьмешь.

— Почему?

— Они джитсу знают — во!»

В июле того же 1918 года знатоки «джитсу» получили поддержку со стороны добравшихся до города белочехов — бывших пленных царской России. Только-только установившаяся в городе власть красных была свергнута. 2 августа японцами официально было объявлено о начале интервенции, а 12 августа морскую пехоту сменила японская 12-я пехотная дивизия. А чем занимался в это время наш герой?

Судя по его анкетам, до 1919 года, когда власть в городе перешла в руки Колчака и была объявлена мобилизация, Василий Сергеевич оставался «на вольных хлебах»: преподавал японский язык (в городе с японской властью это было актуально), работал в переводческой конторе Хунтера (Хантера?), служил таможенным экспедитором и даже собирался стать бизнесменом. В период почти полного безвластия во Владивостоке, весной 1918 года Ощепков пытался торговать обувью. В архиве сохранилось его прошение в городскую комиссию по разгрузке грузов от 24 мая 1918 года о разрешении ввоза из Японии 60 пудов (две тысячи пар) этого товара [120]. Увы, результаты этого коммерческого предприятия, затеянного предприимчивым сахалинцем, неизвестны, но зато мы точно знаем, что занятий делом всей жизни — дзюдо не могла остановить даже интервенция.

Выходившая во Владивостоке японская газета «Урадзио ниппо» напыщенным слогом сообщила 23 февраля 1918 года (в тот самый день, который позже будет объявлен Днем Красной армии и Военно-морского флота): «Под эгидой Владивостокского общества спорта пройдут соревнования по дзюдо и боксу. Соревнования начнутся сегодня в 3 часа пополудни. Спортсмены — храбрецы с японских и английских военных кораблей» [121]. В этот же день контр-адмирал Като Хирохару, сам в прошлом хороший дзюдоист, записал в своем дневнике: «Смотрел дзюдо в обществе “Спорт”. Василий великолепен! Заставил меня продемонстрировать вместе с ним парное ката (то есть канонические упражнения дзюдо. — А. К.)» [122].

На следующий день адмирал продолжил: «Приходил Василий, 2-й дан».

Приходил Ощепков к японскому флотоводцу не куда- нибудь, а на флагманский корабль, и контр-адмирал Като лично показывал русскому разведчику гордость своей эскадры. В следующем, 1919 году Ощепков, возможно по рекомендации кого-то из японских офицеров, устроился на службу в Управление военных сообщений японского экспедиционного корпуса, де-факто, на службу в японскую армию. Поменял убеждения, перейдя из русской контрразведки к японцам, как делали многие из белогвардейцев в те годы? Выбрал ту службу, которая приносила гарантированный доход и позволяла не торговать обувью? Или изначально шел к такому выбору, как он напишет позже в одном из самых ярких своих признаний, «воспитанный в японской школе, хотя и на средства русской армии»? Все не так просто…

Русский человек, с легкостью проникающий в сердце японской эскадры (даже не проникающий, а приглашаемый туда командующим этой эскадрой), водящий дружбу с адмиралами и офицерами оккупационных войск, знающий языки, общительный и образованный, не мог не привлечь внимания красного подполья, большевистской разведки. Когда это произошло и кто именно заприметил Василия Ощепкова, мы опять же можем только догадываться, несмотря на обилие опубликованных версий.

Самый сложный вопрос: когда это произошло? Ранее документами точно подnверждалось сотрудничество с большевиками с 1923 года (и на эти материалы в первую очередь опирался в своей книге Михаил Лукашев). И все же… всегда велик был соблазн предположить, что тайные отношения с Ощепковым красные установили много раньше — скорее всего в 1921 году. Более того, один из историков разведки — Владимир Иванович Лота в своей полубеллетристической, полной неточностей, но все же содержащей выдержки из архивных документов книге начинает повествование со встречи вербовщика и Василия Ощепкова 1 сентября 1921 года. При этом упоминается, что к тому времени Ощепков уже второй год (то есть с 1919-го?) служил в японском Управлении военно-полевых сообщений. Причем на эту «важную и опасную работу» Василий Сергеевич был внедрен большевистским подпольем, а помог в этом «…бывший сотрудник разведывательного отдела Заамурского военного округа, который после победы большевиков не пошел под знамена Колчака, а остался среди подпольщиков». Это был некий «бывший штабс-капитан царской армии, которого “Аркадий” хорошо знал…» [123]. Кто же все эти люди?

С «Аркадием» все просто: этот персонаж истории отечественных спецслужб давно и хорошо известен исследователям: Леонид Яковлевич Бурлаков назван Лотой «талантливым конспиратором, находчивым, смелым и удачливым разведчиком», сыгравшим в истории военной разведки особую роль [124]. Ему посвящены многие восторженные страницы, по прочтении некоторых книг вообще складывается впечатление, что именно Аркадий-Бурлаков, будучи опытным профессионалом, сумел подобрать себе «помощника» в лице Ощепкова, разработал план работы своего агента на Сахалине, его «легенду», придумал прикрытие, стал, если угодно, своеобразным наставником Василия Сергеевича, сделав из нашего героя настоящего разведчика [125]. Но… так ли это?

Леонид Яковлевич Бурлаков был на четыре года моложе Василия. Родился он в Самарской губернии, в крестьянской семье в 1897 году. Еще в детстве попал на Китайско- Восточную железную дорогу (КВЖД), куда уехал работать его отец, и там, на глухой таежной станции Ханьдахэцзы, окончил один или два класса начальной школы, научившись читать и кое-как писать. На этом его образование закончилось на долгие годы. Работал в железнодорожных мастерских, затем, будучи уже юношей, нанялся на стройку во Владивостоке, откуда был призван в армию. Служил в береговых частях на Балтике, в крепости Свеаборг «мастеровым младшего разряда», где примкнул к распропагандированным большевиками матросам. После революции, в 1918 году, вернулся во Владивосток, но угодил под колчаковскую мобилизацию. Бежал от нее и оказался в рядах местных коммунистов. Малограмотный, но фанатично преданный большевистской идее, по-своему талантливый и деятельный Бурлаков скоро занял важное место в иерархии Госполитохраны ДВР, став помощником начальника Приморского отдела ГПО по наружному наблюдению. В 1921 году он раз за разом отправлялся из таежного партизанского штаба во Владивосток с целью налаживания работы агентов Осведотдела. Однако, вопреки данным Владимира Лоты, его не было в городе в сентябре, когда якобы произошла его встреча с Ощепковым. Аркадий появился там месяцем позже, во время разгрома белогвардейской контрразведкой красного подполья, после которого по Приморью прокатилась волна арестов и казней большевиков [126]. Бурлаков и его жена, работавшая в паре с мужем в качестве агентессы и курьера, приложили огромные усилия по восстановлению эффективной работы разгромленной партийной разведки и достигли в этом серьезных успехов. В 1922 году, после изгнания японцев из Приморья, много сделавший для этого Бурлаков окончательно выбрал в качестве места службы военную разведку.