На броненосце «Князь Суворов» - Петр Вырубов Страница 25

В классе действительно можно многому поучиться. Вы спрашиваете, в каком состоянии мои финансы. Жалования мне вполне хватает на квартиру, стол и разные мелкие расходы, вроде прачки. Свободной наличности в кассе, конечно, нет, но так как в Питер я по- прежнему не очень-то люблю ездить, то жить вполне можно. Минусом у меня являются не взятые у Норденштрама сюртук и мундир, которые он все перешивал, так как они вышли неважно. В виду же того, что у меня есть новый сюртук, а мундир еще приличен, они лишние, и я их пока не беру. В этом месяце нам еще выдадут по 50 рублей на покупку книг, и уж тогда положение будет вполне недурно. Как я Вам уже писал, жизнь у меня обставлена отлично: квартира очень хороша, стол не оставляет желать ничего лучшего и, кроме того, обходится очень дешево: с нас троих в день выходит около 60 копеек с персоны. Погода у нас отвратительная: вчера выпал снег и вообще такая слякоть, что мы все чихаем и кашляем. Пока до свидания, целую Вас крепко. Спасибо, что написали, надеюсь что и впредь нет-нет да и черкнете строчку, а также охотно принимаются приложения сельскими продуктами и киевским вареньем.

“У нас теперь занятия в полном ходу: от избытка премудрости просто голова начинает пухнуть."

XLVL. Кронштадт. 12 ноября 1902 г. Большое спасибо за варенье, несмотря на большое количество, оно просуществовало каких-нибудь дня три. Извините, что так долго не мог собраться написать: время так летит, что за постоянными занятиями не замечаем, как уже прошел почти месяц. Наши несчастные головы за это время успели набить таким количеством премудрости, что прямо приходишь в ужас, как только начнешь в них разбираться. Оказывается, что в идеале науке нужно посвящать 12 ч в сутки, но мы, к сожалению, никак не можем достигнуть такого совершенства и ограничиваемся 8-ю часами, проведенными в классе. Надо отдать справедливость: преподавание поставлено прекрасно, и до сих пор у меня интерес не пропал. В конце декабря будут проверочные экзамены по физике, химии и электричеству; придется заняться основательно. У нас уже начались морозы до 10°, снегу, впрочем, еще и нет. На будущей неделе открывается каток: можно будет в полуторачасовой перерыв кататься для освежения головы.

6-го декабря нас производят в лейтенанты и, следовательно, необходимо менять погоны и эполеты на всех вещах. За это время я был два раза в Питере, и то ездил на свадьбы двух товарищей. С моим бюджетом такие поездки уж чересчур разорительны. Оба раза я был у тети Сони (Бельгардт) и даже раз остался ночевать, т.к. у нее имеется для меня специальная комната, которой я, вероятно, буду редко пользоваться.

6 января я сделал предложение Кате Развозовой. Получил согласие, и теперь меня ужасно мучает моя невольная неоткровенность с Вами на праздниках. Дело в том, что наше объяснение произошло довольно неожиданно для меня самого, а до него мы с Катей не обмолвились ни словом о наших чувствах, хотя прекрасно понимали друг друга и с лета были неразлучны. Я лично рассчитывал на Ваш приезд в Кронштадт, когда хотел показать Вам Катю и поговорить с Вами по душам. Мое предложение было также сюрпризом и для семьи Развозовых: зная мои бродяжнические наклонности и стремление в плавание, они ничего не ожидали.

Про семейство Развозовых я Вам неоднократно рассказывал, т.к. они уже сыграли крупную роль в моей жизни: благодаря их кружку, я при первых своих шагах в офицерском чине не сбился с панталыку, не спился и вообще, кажется, пошел, по должному пути. Катю Вы собственно видели, но помнить не можете, т.к. были на Текер-сари у Развозовых всего несколько минут, а барышень была как раз целая куча. Ей 20 лет, она светлая шатенка, небольшого роста, особой красотой не отличается, так что с моей стороны нет увлечения внешностью, за что же я ее полюбил – трудно написать в одном письме, да я и не умею – увидите при ближайшем знакомстве. Окончательный толчок всему дала моя поездка в Жердов, когда я убедился, что Катя будет мне не только хорошей женой, несмотря на мою морскую службу, но и к нашему жердовскому семейному кружку она подходит вполне.

Не сердитесь, дорогой папа, на непочтительного сына, который Вас все-таки очень любит и видит в Вас своего единственного до сих пор близкого человека, да к тому же он, право, уж не такая скотина, как кажется на первый взгляд. Приезжайте в Кронштадт и поможете мне Вашим советом и сердечным участием разобраться во всевозможных трудных вопросах, которых у меня так много набралось. Относительно свадьбы я еще ничего не могу решить окончательно. Хотелось бы весной перед плаванием и после экзаменов, чтобы жить на Текер-сари своим хозяйством, но очень может быть, придется венчаться после плавания и сейчас же ехать в отпуск.

Христос Воскресе! От души желаю Вам и всем жердовянам весело провести эти праздники.

Ваше письмо произвело на меня очень тяжелое впечатление.

Я безусловно виноват перед Вами, сознание этой вины для меня гораздо мучительнее, чем Вы, быть может, думаете. Я сам не понимаю, почему не поговорил с Вами по душам на праздниках, хотя меня ужасно тянуло; глупо, что причин к этому никаких не было, тем более тех, которые Вы предполагаете. Единственным слабым извинением может служить то, что я не ожидал такой скорой развязки. За все это Ваше письмо является суровым и вполне заслуженным воздаянием. Но мне очень грустно, что Вы пишете, будто я Вам оставляю одну материальную сторону – это уже незаслуженная мною обида, т.к. я у Вас ничего не просил и именно тут-то и думаю свести Вашу роль на нет.

Я считаю необходимым выяснить наши отношения, тем более, что это очень просто: мне от Вас ничего не нужно, в смысле материальном. Я думаю, что это сразу упростит наши отношения, и мы с Вами будем считаться только в области более симпатичной, где я теперь, к сожалению, кругом перед Вами не прав. Минный класс даст мне материальную обеспеченность при всевозможных служебных комбинациях и по нашему уставу в 23 года можно жениться и без реверса, при условии перевода в Квантунский или Сибирский экипажи.

Я очень Вам благодарен за все, что Вы до сих пор для меня сделали, т.к., конечно, теперешним своим положением я обязан Вам; мне бывало приятно иметь лишние деньги в карман, но Вы знаете, что я их всегда считал известной роскошью, без которой мог бы обойтись. Мои потребности довольно скромны, и на них хватит содержания минного офицера, моя будущая жена в этом отношении мне под пару. Девяносто процентов наших офицеров живут на получаемое содержание при гораздо худших условиях, надеюсь, и я не хуже других.

По странной случайности одновременно с Вашим письмом в класс пришло предложение командира крейсера “Алмаз” Ив. Ив. Чагина кому-нибудь из слушателей идти к нему минным офицером. Я знаю Ив. Ив. по Востоку с самой лучшей стороны, почему и изъявил желание. “Алмаз” строится как яхта для Алексеева и, по всей вероятности, будет переведена в Квантунский экипаж. Это место даст мне круглый год плавания почти все время в Артурском бассейне и около 320 рублей в месяц, а с переводом в Квантунский экипаж даже около 400. “Алмаз” еще строится и его предполагают отправить позднее, осенью этого года. В Артуре теперь можно будет устроиться очень сносно: новый город растет, как гриб.