Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой - Сергей Беляков Страница 26

Но ученые, поэты, филологи с Большой Украины всё чаще приезжали в Галицию и по мере сил несли просвещение. Они и превратили эту окраину украинского мира в его центр, в самую украинскую из украинских областей, в оплот украинского национализма, каким она станет в XX веке.

Некоторое время в Галиции жил Михаил Драгоманов, историк, фольклорист, литературный критик и политический деятель, что первым познакомил европейцев с «украинским вопросом». На Международном литературном конгрессе в Париже, проходившем под председательством Виктора Гюго, Драгоманов сумел распространить брошюру о горестном положении украинского языка и украинской литературы в России, причем ему немало помог Иван Сергеевич Тургенев. Текст брошюры Драгоманова включили даже в протоколы Конгресса.

Но Драгоманов, убежденный социалист, был слишком левым для консервативной Галиции, где еще долго тон в национальном движении задавали священники-униаты. Он вскоре уехал в Швейцарию, а затем перебрался в Болгарию. Гораздо значительнее было влияние Михаила Сергеевича Грушевского.

Национальная идентичность формируется в детстве. Грушевский не был исключением. Он родился на самом западе «украинского мира» – в городе Холм. В то время эти земли были частью Царства Польского, население – смешанным, польско-украинским, но сами украинцы считали Холмщину безусловно своей землей. Вскоре семья переехала на Кавказ – в Ставрополь, потом во Владикавказ, в Тифлис. Маленький Михаил местного общества сторонился, рос книжным мальчиком. Самым сильным впечатлением его детства были украинские народные песни и рассказы отца о родине. Отец, преуспевающий учитель русской словесности и церковнославянского языка Сергей Федорович Грушевский, оставался настоящим украинцем, а сын вырос таким украинским патриотом, что родители даже опасались отправлять его на учебу в Киев: вдруг примкнет к нелегальному украинскому кружку, наделает глупостей… Зашлют потом за мазепинство куда-нибудь под Архангельск, как Павло Чубинского или Петро Ефименко.

Правда, Грушевский не хотел быть политиком, он мечтал стать украинским писателем. Однажды он отправил свои сочинения Ивану Нечуй-Левицкому, уже известному прозаику. Получил ободряющий отзыв. В 1885 году два рассказа девятнадцатилетнего Михаила напечатала львовская газета «Дiло». Но большим писателем он не стал. Сбылась другая мечта Михаила. Еще в гимназии он увлекся историей и этнографией Украины. Читал «Записки о Южной Руси» Пантелеймона Кулиша и сборники малороссийских песен, подготовленные киевским профессором Максимовичем и харьковским профессором Метлинским. Читал увлекательные, написанные как исторические романы, монографии Николая Костомарова о Богдане Хмельницком, о гетмане Иване Выговском, о Мазепе – в Тифлисе не было украинских учителей, приходилось довольствоваться книгами.

Учитель появился только в Киеве, когда Михаил Грушевский поступил на историко-филологический факультет университета Св. Владимира (1886 год). Научным руководителем Грушевского стал профессор Владимир Антонович, бывший «хлопоман», то есть поляк, ставший украинцем. Антонович – серьезный историк, основоположник киевской документальной школы и украинский патриот. В кабинете Антоновича висел портрет гайдамака Ивана Гонты, одного из самых страшных, кровавых героев украинской истории.

Антонович верно оценил способности своего ученика. За студенческую работу об истории Киевской земли Грушевского наградили золотой медалью и оставили на кафедре. Антонович привлек его к работе Киевской громады – тайной, но мирной украинской националистической организации.

В начале 1890-х во Львове планировали открыть кафедру истории Украины. Это была уступка украинцам со стороны польской администрации Галиции. Заведовать кафедрой пригласили Антоновича. Но профессору было уже шестьдесят лет, свою жизнь он не хотел менять. Поэтому Антонович отказался от кафедры, но вместо себя предложил молодого Михаила Грушевского, который как раз дописывал магистерскую диссертацию [195]. В 1894 году, сразу же после защиты магистерской, Грушевского пригласили во Львов. Правда, кафедра называлась иначе – «всеобщей истории с особым вниманием к истории Восточной Европы». Профессору и заведующему кафедрой было тогда двадцать восемь лет.

В Австрии уже работало научное общество имени Шевченко, Грушевский вступил в него еще в университетские годы, а теперь возглавил его историко-филологическое отделение и взялся редактировать ученые записки этого общества. Прежде они выходили раз в год. Грушевский добился того, что они стали выходить сначала раз в три, а затем и раз в два месяца, превратившись в полноценное научное периодическое издание. Появились «Етнографiчний збiрник» и «Записки Наукового товариства імені Шевченка». Но и это еще не всё. Грушевский создал при обществе и полноценный ежемесячный научный и литературный журнал – «Лiтературно-науковий вiстник». Соредактором журнала стал Иван Франко. Украинское издательское общество («Українська видавнича спiлка») при Грушевском впервые стало работать с прибылью, народ начал покупать украинские книги. Само научное общество имени Шевченко Грушевский старался преобразовать в аналог академии наук.

Ученый и организатор науки, разве мало? Но Грушевскому было мало. Человек энергичный, фантастически работоспособный (он писал по двадцать – двадцать пять страниц в день), во Львове он стал общественным деятелем и даже политиком, хотя формально не имел на это права: он оставался подданным Российской империи, а потому не мог даже голосовать на местных выборах.

Грушевский был прежде всего профессиональным историком, но историком ангажированным, идейным. Слависты спорят, кем его считать – «украинским Карамзиным» или «украинским Соловьевым». К Соловьеву Грушевский ближе как историк-позитивист, добросовестный и скучноватый. С Карамзиным его роднит место в истории национальной культуры. Карамзин написал первую общедоступную, популярную и для своего времени вполне научную историю России [196]. Грушевский решил написать такую же многотомную историю Украины – говоря словами современной нам науки, создать «национальный исторический нарратив».

Прямым продолжением погибшей Киевской Руси, по концепции Грушевского, стало Галицко-Волынское княжество, а вовсе не Владимирская (Московская) Русь, которую Грушевский считал всего лишь колонией Киева. Он сравнивал домонгольский Киев с Римом, а Северо-Восточную Русь – с Галлией. Римляне покорили Галлию и романизировали ее. Киевские князья со своими дружинами покорили заселенное финно-уграми междуречье Оки и Волги. Население не истребили, но славянизировали. Отсюда и пошли, мол, московиты – потомки славянизированных финнов. Впрочем, историей Северо-Восточной Руси Грушевский не интересовался, эта была для него чужая страна. Ему хотелось встроить в историю Украины святого Владимира, Ярослава Мудрого, Владимира Мономаха, обогатить ее, сделать древнее на тысячелетие. Он не был фальсификатором, а искренне считал полян, древлян, волынян, тиверцев, уличей предками украинцев. Титанический труд занял всю жизнь Грушевского и, несмотря на фантастическую работоспособность ученого, не был окончен. Как «История государства Российского» обрывается на Смутном времени, так «Историю Украины-Руси» удалось довести только до Руины, украинской Смуты, что последовала после смерти Богдана Хмельницкого и тянулась до гетманства Самойловича или даже Мазепы.