Гиллеспи и я - Джейн Харрис Страница 26

Мы работали около получаса, когда на внешней лестнице послышались шаги и разглагольствования Педена. Его голос, отражаясь от стен, звучал все ближе. Я полагала, что он пришел с Недом, но тут кто-то повернул ключ в замке, и входная дверь распахнулась под женское хихиканье. Вечно любопытная Сибил подскочила на диване и выглянула в холл. Энни обернулась к двери, в проеме которой показались Кристина и Педен. Горничная выглядела еще растрепаннее, чем обычно, и заметно пошатывалась.

— Я вернулась, — резко сказала она и поджала губы.

Энни молча уставилась на служанку. В ответ Кристина сделала очень серьезное лицо, просунула голову в комнату и громко выдохнула носом.

— М-моей маме нев-важно. Совсем. Она уж-жасно выглядит — просто уж-жасно. Пришел м-мистр Педен — я его с-спустила, ничего?

Разумеется, она хотела сказать «впустила», а не «спустила». Кристина пребывала в подпитии: сладковатый запах спиртного наполнил комнату. По-моему, горничная была не пьяной вдрызг, а слегка навеселе. Уолтер устроил пантомиму за ее спиной: подпрыгивал и нетерпеливо кусал кулак, словно выступал на сцене. Вероятно, своим спектаклем он хотел показать, что не причастен к состоянию горничной. Разумеется, это было глупо — никто и не думал его подозревать. Энни взбесило поведение служанки, но не в ее правилах было скандалить при посторонних.

— Иди работать, Кристина, — тихо сказала она. — Позже поговорим.

Девушка удалилась, и через мгновение раздался грохот закрываемой двери в кухню. Педен на цыпочках продефилировал к нам, не переставая грызть кулак.

— Хо-хо! — вскричал он, закатив глаза. — Только я собирался звонить, как она поднялась следом. Я тут ни при чем.

— Разумеется, — сказала Энни. — Уолтер, Нед в Художественном клубе.

— Да, я знаю. — Педен повернулся и бросил на меня пронизывающий взгляд. — Я сам туда шел. Приветствую, Хетти.

Просияв, он достал из кармана свежий номер «Тисла». Энни ахнула и выхватила газету у него из рук. Педен показал шарж Финдли на мистера Кроухолла, и лицо Энни посветлело.

— Слава богу! — воскликнула она.

Педен заговорщицки подмигнул мне. Я растерялась.

— Какая радость, — вздохнула Энни. — Он не стал рисовать Неда — или Кеннета.

— Между прочим, — объявил Педен, — за обедом я кое-что выяснил про старину Финдли-Биндли и его шарж на братьев Гиллеспи.

Я собралась с духом: возможно, Финдли все же опубликовал карикатуру в другом еженедельнике — «Квизе» или «Бейли». Энни нервно закусила губу. Сибил рухнула на диван и навострила уши.

— Он не сдавал карикатуру в «Тисл», — сказал Педен. — По слухам, его убедили не делать этого. Более того, его уговорили уничтожить рисунок.

— Правда? — изумилась Энни.

Педен повернулся ко мне.

— Поговаривают, — сказал он (терпеть не могу это слово — какой же он все-таки сплетник), — что уничтожить рисунок его заставила некая дама — англичанка по имени мисс Бакстер.

Краем глаза я видела, как Энни недоуменно уставилась на меня. Сибил тихонько высунула зеркальце из-за подлокотника. Я бы посмеялась над ее маневрами, если бы не чувствовала себя так неловко.

— Что вы такое говорите, Уолтер? — спросила Энни.

— В самом деле, — согласилась я со всем хладнокровием, на которое была способна.

— Да ладно, Хетти, не стройте из себя невинность. Дама с английским акцентом…

— Этим летом в Глазго тысячи таких дам. Ведь сейчас Выставка.

— И много из них носят фамилию Бакстер?

Энни хмурилась, продолжая непонимающе смотреть на меня. Помолчав, она обернулась к Педену.

— А что было на рисунке? Как Финдли изобразил Неда и Кеннета?

Уолтер покачал головой.

— Не знаю. — Он укоризненно покосился в мою сторону. — Ну же, Хетти, признайтесь, что это были вы. Мисс Бакстер? Из Лондона?

Я рассмеялась.

— Вы напали на ложный след. Какое мне дело до Финдли и его глупых каракулей? Я-то тут при чем?

— Не имею понятия. Но очевидно, что это сделали вы. У меня точные сведения, вплоть до описания вашей внешности.

Услышав странный звук, мы оба повернулись к Энни — удивительно, но она всхлипывала. А затем, к моему величайшему изумлению, шагнула вперед, улыбаясь сквозь слезы, и бросилась мне на шею.

— Спасибо вам, — пробормотала Энни мне в ухо. — Я так переживала из-за этого глупца с его рисунками. Огромное спасибо, что помешали ему.

От ее шеи исходил слабый аромат «Дикой яблони» — любимых духов Энни. Педен пялился на меня через ее плечо.

— Мне непонятно одно, — сказал он. — Почему вы попросили его уничтожить рисунок. Что там было такого? Финдли отпирается, мол, он поклялся хранить тайну.

Энни отстранилась и обернулась к Педену, утирая глаза.

— Неважно. Какая разница, что было на карикатуре? Главное, что ее не напечатали. А теперь, Уолтер, если не возражаете, мы продолжим работу.

— О! Разумеется, портрет века. — Педен, танцуя, приблизился к ней. — Что ж, я пойду. До свидания, дорогая миссис Ги, и прощайте, Хетти, лиса вы этакая.

Прищурясь, он окинул меня взглядом и неуклюже потопал к выходу.

Энни посмотрела на дочь, которая по-прежнему лежала на диване, подслушивая наши разговоры.

— Сибил, иди поспи у себя.

Похныкав для порядка, девочка медленно побрела в коридор, волоча за собой одеяло. Подождав, пока она поднимется наверх, Энни тихонько закрыла дверь гостиной. Вместо того чтобы вернуться к мольберту, она села в кресло у камина и, подперев голову рукой, смерила меня долгим испытующим взглядом. Сначала я подумала, что Энни примеряется, как лучше меня нарисовать, но вместо этого она сказала:

— Ну-ка, Гарриет, рассказывайте.

* * *

Как выяснилось, я не ошиблась насчет Энни: она действительно была посвящена в тайну деверя. Несколько недель спустя я во всех подробностях услышала историю о том, как он впервые открылся Энни и сделал ее своей наперсницей. Первые подозрения зародились у нее в конце декабря, когда Гиллеспи всей семьей путешествовали в Эдинбург. Кеннет и Энни сидели рядом в забитом поезде, а остальным пришлось разместиться в другом вагоне. Без ведома Энни, в дороге брат Неда сблизился с соседом — солдатом из полка Горцев Аргайла и Сазерленда [4]. Их знакомство завязалось, когда молодые люди соприкоснулись бедрами: первый раз случайно, затем (в Бишопгриггс, где вагон почти опустел) намеренно, — и, развиваясь робкими, неумелыми шажками, завершилось актом, который я не буду здесь описывать и который Кеннет совершил незадолго до станции Хеймаркет, искусно спрятав руки под военной накидкой, укрывавшей колени солдата. (Эту часть истории Энни изложила туманными намеками, однако ошибиться относительно ее содержания было невозможно.)