Гений. История человека, открывшего миру Хемингуэя и Фицджеральда - Эндрю Скотт Берг Страница 26

Перкинс отвечал ему:

«Я прекрасно понимаю, какая задача перед вами стоит. И я точно знаю, что все эти поверхностные рабочие вопросы не идут ни в какое сравнение с важностью и значимостью того, что вы прекрасно выполняете свою работу, причем так, как считаете нужным и в зависимости от требований ситуации».

И по мере того как беспокойство Скрайбнеров росло, Макс заверял Фицджеральда:

«Вы вольны работать в удобном для вас темпе, и если вы считаете, что должны завершить книгу в определенный срок, то, как мне кажется, совершите невероятный вклад, даже с точки зрения самого времени». Перкинс сказал Фицджеральду, что ему не очень по душе название «Среди мусорных куч и миллионеров», и, если бы он смог придумать другое название, Scribners успело бы подготовить обложку и держать ее наготове, выиграв таким образом несколько недель, если он успеет закончить до осени.

– Мне нравится идея, которую вы пытаетесь выразить, – пояснял свою точку зрения Перкинс. – Слабое место – это название «Мусорные кучи»; мне кажется, оно не может в полной мере выразить эту идею.

Перкинс почти ничего не знал о книге и ее главном герое, но у него в голове засело одно название, которое Фицджеральд отверг несколько месяцев назад. И тогда он сказал Скотту:

– Мне кажется, «Великий Гэтсби» было более броским и эффектным названием.

Как и жизнь самого Фицджеральда, сюжет его книги перебрался со Среднего Запада рубежа веков на то место, которое он назвал «небольшой, но бурный остров, протянувшийся на восток в сторону от Нью-Йорка». Фантазировать о жизни своих гламурных соседей было непросто, но он справился с этим затруднением в своей манере.

«Я вдохнул в себя знакомую мне жизнь Лонг-Айленда и наполнил ею чужие небеса», – писал он позже в статье «Мой затерянный город».

Фицджеральды отплыли во Францию.

Перкинс отправил им туда экземпляр «Войны и мира», но с пометкой, чтобы Фицджеральд не чувствовал себя обязанным непременно ее прочесть. Он подарил ее с тем же настроением, с каким «Гедеоны» [69] дарили людям Библию. Перкинс вручил по одному экземпляру всем своим друзьям и авторам, одна из них всегда была у него под рукой на работе, и еще одна – дома, и он читал ее снова и снова, от начала и до конца.

«Каждый раз, когда я читаю эту книгу, мне кажется, что она становится еще больше, чем прежде, и все ее подробности вдруг обретают новые смыслы. Я всегда стараюсь внушить интерес к ней и другим людям, но, похоже, их уже в самом начале пугает огромное количество персонажей с незапоминаемыми именами», – писал Перкинс Голсуорси.

Тем летом Скотт так увлекся чтением и работой над книгой, что и не заметил, какой интерес его жена проявляет к французскому летчику по имени Эдуард Жозен. Вскоре их интрижка была обнаружена, но Фицджеральды все же помирились, и Скот отправил редактору список из шестнадцати пунктов, посвященный его труду. В пункте под номером шесть значилось решительное требование не создавать больше ни для одной книги макета суперобложки, подобную которой Макс показал ему несколько месяцев назад. На нем было изображено два гигантских глаза, предположительно принадлежащих его героине, Дейзи Фей Бьюкенен, взирающих на Нью-Йорк. Этот рисунок вдохновил Фицджеральда на описание – билборд окулиста, доктора Т. Дж. Экелберга. На билборде были изображены огромные глаза, наблюдающие за событиями романа.

Другими пунктами, изложенными в письме Фицджеральда, были следующие:

1. Роман будет закончен на следующей неделе. Но это не значит, что я доберусь до Америки раньше первого октября, так как нам с Зельдой нужно все тщательно переосмыслить после недель абсолютного покоя.

2. Я считаю, что мой роман – лучшее из когда-либо написанного в американской литературе. Местами это жесткая штучка, и притом всего на пятьдесят тысяч слов, но я надеюсь, что вас это не смущает.

3. Это было хорошее лето. Да, я был несчастлив, но моя работа от этого не пострадала. В конце концов, я вырос. В заключение, исписав несколько страниц названиями книг и авторами, которые привлекли его внимание в течение года, Скотт написал Максу:

«Я чертовски хочу с вами встретиться».

И ведущий молодой автор Фицджеральд продолжал отправлять к Максу молодые дарования.

Редактор высоко ценил внимание Скотта к начинающим авторам, но лишь немногие из его протеже последних лет смогли преуспеть. В начале октября 1924 года Скотт прислал Перкинсу еще одно имя – юного американца, живущего во Франции и пишущего для «Transatlantic Review».

– У него блестящее будущее, – убеждал его Скотт. – Эзра Паунд [70] опубликовал сборник его зарисовок в Париже. В оригинале я его не читал, но там он на слуху, и я сразу же его разыскал. Он достойный малый.