SPQR. История Древнего Рима - Мэри Бирд Страница 26

Не все достижения по благоустройству города, приписываемые Тарквиниям, были величественными в прямом смысле слова. С чисто римской озабоченностью порядком в городском хозяйстве позднейшие авторы связали этих царей с гениальным творением – Великой клоакой, или Большим сточным каналом (Cloaca Maxima). Какая часть из того, что сейчас сохранилось от древней канализационной системы, принадлежит именно той знаменитой конструкции – вопрос открытый. Солидное сооружение с каменной кладкой, которое и сейчас можно осмотреть и которое по-прежнему собирает часть городских стоков из туалетов и с улиц, было построено несколькими столетиями позже, а самые первые дренажные конструкции сейчас принято датировать раньше – VII в. до н. э. Но в глазах римлян Великая клоака всегда была чудом, которым они обязаны последним царям. Дионисий Галикарнасский, описывая римские клоаки («сооружения удивительные, не поддающиеся описанию»), восторгался, скорее всего, тем, что открывалось его взору в I в. до н. э. Тем не менее у этого чуда была и темная сторона, напоминавшая о чрезвычайно жестокой тирании последнего века царского периода. В своем популярном, местами фантастическом сочинении Плиний Старший (он же Гай Плиний Секунд, выдающийся римский писатель-эрудит, самая прославленная жертва извержения вулкана Везувия в 79 г.) показал, как истощенные тяжелыми работами по строительству дренажной системы горожане кончали жизнь самоубийством. Царь распинал их трупы на крестах, чтобы неповадно было остальным.

22. Сохранившийся фрагмент подземной Великой клоаки (Cloaca Maxima). Первоначальный вид дренажного канала, скорее всего, не был таким грандиозным, как этот более поздний вариант. Однако именно этот образ представал перед глазами римских писателей при словах о строительных проектах Тарквиния. Некоторым удавалось проехать на лодке по этой подземной реке

Однако вовсе не эксплуатация бедного населения привела к свержению царского режима. Царя подвело сексуальное домогательство. Царский сын обесчестил Лукрецию. Этот акт сексуальной агрессии не менее мифологичен, чем похищение сабинянок. Царский период истории Рима начался и закончился изнасилованием. Римские авторы, описывавшие позже эту историю, вероятно, находились под влиянием греческой традиции, связывавшей взлет и падение тирана с каким-нибудь сексуальным скандалом. К примеру, в Афинах в VI в. до н. э. падение династии Писистратидов было карой за проступки младшего брата правителя, который домогался возлюбленного знатного гражданина. Но сколь бы мифическим ни был сюжет об изнасиловании Лукреции и как бы ни трактовался он с моральной точки зрения, он так или иначе послужил поворотной точкой в политической жизни Рима. С тех пор эта тема была многократно пересказана, переиграна и перерисована в западной культуре: от Боттичелли, Тициана и Шекспира до Бенджамина Бриттена. Имя Лукреции упомянуто в небольшой части грандиозной феминистской инсталляции Джуди Чикаго под названием «Званый ужин», посвященной тысяче самых значительных женщин мировой истории.

Ливий весьма красочно описал последние дни монархии. Группа молодых римлян пыталась развлечься, осаждая город Ардею близ Рима. В один прекрасный вечер на пиру они заспорили, чья жена лучше. Один из них, Луций Тарквиний Коллатин, предложил вернуться по домам (дело было в нескольких километрах от Рима) и проведать своих жен: это и докажет, думал он, что его Лукреция превыше всех. Так и вышло: в то время как другие жены скрашивали отсутствие мужей пирами, Лукреция, как и полагалось благоверной жене, пряла в окружении своих служанок. Мужу и гостям она прилежно накрыла ужин.

Последствия такой прекрасной сцены были ужасны. Рассказывается, что во время той встречи Секст Тарквиний испытал жгучую страсть к Лукреции и вскоре после этого вернулся в ее дом. Любезно принятый хозяйкой, Секст затем проник в ее спальню и, угрожая ножом, потребовал любви. Когда угроза смерти не подействовала, Секст припугнул Лукрецию позором, обещая подложить к ней, убитой, в постель мертвого раба и создать видимость порочной связи (раб виден на картине Тициана – см. цв. вклейку, илл. 4). Лукреция уступила, но как только Тарквиний вернулся в Ардею, она послала за мужем и отцом, поведала им о случившемся – и заколола себя.

Образ Лукреции оставил неизгладимый след в моральной сфере римской культуры. Для многих римлян она стала символом женской добродетели. Лукреция добровольно поплатилась жизнью за потерю своего целомудрия (pudicitia), или, скорее, верности, с точки зрения общепринятых в Риме взаимоотношений между женой и мужем (что касается женской роли в этом дуэте). Правда, иные авторы находили эту историю не такой уж однозначной. Иные поэты и сатирики ставили под сомнение, действительно ли pudicitia – стыдливость и целомудрие – это то, чего хотели римские мужья от своих жен. В одной вольной эпиграмме Марк Валерий Марциал (попросту Марциал), автор целой серии остроумных, живых и порой грубых стихов, в конце I в. шутил, что его жена может быть подобна Лукреции днем, если хочет, но ночью пусть будет шлюхой. В другой эпиграмме он интересуется, всегда ли Лукреции таковы, какими хотят казаться. Он представлял себе, как даже настоящая Лукреция наслаждалась скабрезными стишками в отсутствие мужа. Более серьезным был вопрос виновности Лукреции и причин ее самоубийства. Некоторые считали, что она больше заботилась о своей репутации, чем о подлинной чистоте, поскольку непорочность или похотливость – свойства души, а не тела, и подлинная чистота никак не могла пострадать от ложного обвинения в прелюбодеянии с рабом. В начале V в. Блаженный Августин, сведущий в классической языческой литературе, задумался, а была ли Лукреция вообще изнасилована, ведь она дала в итоге согласие. Каждый высказывается по этому поводу, очевидно, в соответствии со своими представлениями о насилии и проблемах, с этим связанных.

23. Pudicitia – стыдливость и целомудрие – в качестве женской добродетели подчеркивалась в разных контекстах. На этой серебряной монете с изображением императора Адриана, выпущенной в 120-х гг., представлена персонифицированная Pudicitia, сидящая в скромной позе правильной жены. По краю монеты видна надпись «COS III» – в честь третьего срока консульства Адриана, что можно трактовать как взаимосвязь мужского успеха и достойного поведения женщины

В то же время инцидент с Лукрецией имел серьезные политические последствия: по сказанию, за этим последовало изгнание царей и установление свободной Республики. Луций Юний Брут, друг Коллатина и свидетель самоубийства Лукреции, вынул кинжал из тела красавицы и, пока близкие, онемев от горя, еще не находили слов, поклялся избавить Рим от царей навсегда. В этом сюжете просматривается желание предвосхитить дальнейшие события, когда в 44 г. другой Брут, объявив себя потомком этого героя, возглавил заговор против Юлия Цезаря. Заручившись поддержкой армии и народа, который был потрясен насилием и измучен непосильным трудом на строительстве дренажной системы, Луций Юний Брут вынудил Тарквиния и его сына покинуть город.