Библейский Израиль. История двух народов - Игорь Липовский Страница 26

Некоторые историки ищут предков древних евреев не среди хабиру, а среди суту [29]. Согласно имеющимся письменным источникам, суту представляли собой западносемитские племена амореев, которые кочевали на полупустынных землях от южного Заиорданья до северной Сирии. Египтяне называли их, или, по крайней мере, тех из них, кто обосновался в южном Заиорданье, «шасу». В документах Амарнского архива суту часто упоминаются рядом с хабиру, однако все правители Ханаана, Амурру, Сирии и Месопотамии проводили четкую грань между суту и хабиру, правда, нигде не поясняя, в чем же она заключается. Вероятно, главное отличие состояло в том, что суту/шасу не уходили в Египет, не вели оседлого образа жизни в нильской дельте и не имели никакого отношения к гиксосам. Они не были бездомными, как хабиру, им удалось сохранить за собой свои племенные территории в Заиорданье и Сирии. Несмотря на столкновения с Египтом, суту не имели такого глубокого «исторического» конфликта с этой страной, как хабиру, и поэтому не считались антиегипетской силой в регионе. Более того, некоторые племена суту/шасу даже находились на египетской службе. Примечательно, что никто из правителей Ханаана и Амурру не жаловался фараону на контакты их соперников с суту, зато они часто обвиняли друг друга в союзе с хабиру.

Еще одно важное отличие заключалось в образе жизни. Суту продолжали оставаться кочевниками, в то время как хабиру перед своим изгнанием из нильской дельты были оседлыми. Не исключено, что они уже XIV в. до н. э. занимались как скотоводством, так и земледелием. Именно власть Египта в Ханаане и Амурру мешала им окончательно осесть на землю, и как только ей пришел конец, хабиру быстро завоевали эти страны и стали оседлыми.

В посланиях правителей Ханаана, Сирии и Месопотамии суту изображались чаще всего как кочевники-разбойники, которые нападают на торговые караваны, проходящие через их территории. Они мало считались с местной и даже египетской властью и, как все кочевники, были трудноуправляемы и контролируемы. Оседлое население относилось к суту с опаской и недоверием. Местные правители и египетские власти, с одной стороны, периодически брали их к себе на службу в качестве наемников, с другой — были вынуждены устраивать военные экспедиции для усмирения наиболее агрессивна племен. В этом отношении хабиру считались более предсказуемыми по поведению и более близкими по образу жизни к окружавший их оседлым народам, поэтому местное ханаанейско-аморейское население относилось с большим доверием к хабиру, нежели к суту Последние имели настолько сомнительную репутацию, что даже такой послушный египетский наместник как Риб-Хадда, правитель Библоса, не побоялся послать два письма фараону, в которых откровенно возмущался поступком египетского сановника: «Пахуру совершил подлость в отношении меня, — негодовал Риб-Хадда. — Он послал суту, и они убили людей ширдану. И трех человек увели в Египет. Весь город страшно разгневан на меня. Люди говорят: „Подобного еще никогда не совершалось!“» [30]. О нападении суту, только на этот раз на посланцев фараона, жаловался и ассирийский царь Ашшур-убаллит. Он сообщал, что эти кочевники подвергали жизнь царских гонцов смертельной опасности [31].

И все же суту/шасу упоминаются в посланиях Амарнского архива не столько как кочевники-разбойники, сколько как наемники в армиях правителей Ханаана и Амурру. Они служили и тем, кто придерживался проегипетской ориентации, и тем, кто стремился освободиться от власти Египта. Например, сын правителя города Шумур, пытаясь вызволить своего отца Азиру из затянувшегося не по доброй воле пребывания в Египте, писал одному из египетских сановников: «Вся страна и все военные отряды суту говорят мне: „Азиру не выбраться из Египта“. И вот сутии покидают страну и повторяют мне: „Пока твой отец находится в Египте, мы будем воевать с тобою“» [32]. Возможно, эта угроза возымела свое действие, и Азиру, которого подозревали в нелояльности Египту, был отпущен домой.

Несмотря на существенные различия между суту и хабиру, многие из них возводили свою родословную к Аврааму. Библейская книга Бытие дает очень краткий экскурс в генеалогию этих народов пустыни, относя их к потомкам Авраама от «египтянки» Агари, от его второй жены Ктуры и от неназванных по имени наложниц. В аморейской племенной иерархии предки этих народов занимали второстепенное и подчиненное положение, поэтому они унаследовали далеко не лучшие полупустынные земли, которые позволяли вести преимущественно кочевой образ жизни. К суту относились не только побочные потомки самого Авраама, но и племена, возводившие свою родословную к его племяннику Лоту, например моавитяне и аммонитяне в Заиорданье, а также те, кто причислял себя к потомкам Нахора, брата Авраама, кочевавшим в северной Сирии. Среди суту были и самые близкие родственники дома Иакова — эдомитяне. Они в отличие от древнееврейских племен не уходили в Египет, а остались на своей племенной территории в южном Заиорданье. Скорее всего, суту, действовавшие в Ханаане XV–XIII вв. до н. э., относились к предкам моавитян, аммонитян и эдомитян. С другой стороны, суту, служившие наемниками на севере ливанского побережья, например в городе Шумур у Азиру, были либо из племен пустыни, ведших свое происхождение от побочных ветвей Авраама, либо принадлежали к кочевым амореям, причислявших себя к племенной группе Нахора.

Покинув Египет, «дом Иосифа» не смог уйти от власти фараонов над ним. Ханаан, куда он вернулся в середине XV в. до н. э., уже находился под египетским господством. Начиная с правления Тутмоса III и кончая временем Мернептаха, то есть в течение примерно двух с половиной столетий, египтяне контролировали Палестину, ливанское побережье и южную Сирию. Правда, этот контроль оказывался далеко не всегда одинаков. Самым жестким он был во время правления Тутмоса III, который почти каждый год совершал военные походы в Палестину и Сирию, а также в период наибольшего могущества Нового царства — при фараонах XIX династии Сети I и Рамсесе II, каждый из которых организовал не один поход в Палестину и Сирию. С другой стороны, во второй половине XIV в. египетская власть в Ханаане была чисто номинальной, если вообще существовала. Внимание к Палестине и ливанскому побережью заметно ослабло уже в период царствования фараона Аменхотепа III. Благодаря союзу с хурритским государством Митанни, его мало беспокоили азиатские дела; он отдавал предпочтение военным экспедициям в Нубию и внутренней политике. Полностью же египетский интерес к Палестине и Сирии угас в годы правления фараона-реформатора Эхнатона (Аменхотепа IV). Занятый религиозной реформой и внутренними проблемами, он почти не обращал внимания на бедственное положение своих союзников в Ханаане и Амурру и на продвижение хеттов в Сирии.