Короли Альбиона - Джулиан Рэтбоун Страница 27

Здесь можно купить мясо говядину (к ней мы, разумеется, не притрагиваемся), свинину (от нее воздерживается Али [16]), баранину и домашнюю птицу. Крестьяне почти не едят мяса, чуть ли не весь свой скот и птицу они продают на рынке в городе, чтобы уплатить налоги и арендную плату землевладельцам, это в Ингерлонде исключительно знатные люди. Англичане только и умеют что варить мясо в горшке или жарить над открытым огнем, причем совершенно не приправляют его специями, лишь обильно посыпают солью перед тем, как начать готовить, — в результате блюдо оказывается либо совершенно безвкусным, либо омерзительным. Они пьют молоко сразу после дойки, не давая ему отстояться и не используя закваску, пьют эль, то есть крепкий кисловатый напиток из пророщенного и начавшего гнить зерна, и вино, тоже очень терпкое, оно прямо-таки сдирает кожу с языка. Воду они не употребляют совершенно, поскольку считают, что с водой распространяется инфекция. В результате англичане всегда встают из-за стола слегка или как следует опьяневшими, даже после завтрака.

Последний отрезок путешествия, длиной всего в двадцать миль, растянулся на два дня, отчасти из-за того, что дни сделались совсем короткими, но главным образом из-за непригодной дороги. Ночь мы провели в гостинице. Она достойна особого описания: по трем сторонам двора конюшни, по четвертую общая комната для гостей; на втором этаже спальни. Полное отсутствие всяческих представлений о гигиене. Все путешественники, мужчины и женщины, должны справлять большую и малую нужду по краям огромной кучи человеческого дерьма и навоза, выгребаемого из конюшни. Эта куча навалена прямо посреди двора. Мыться негде — разве что под дождем.

Эта гостиница стоит на границе между территорией, контролируемой Уориком (туда мы хотели проникнуть), и областью, подвластной Сомерсету, которую мы покидали. Небольшой отряд, посланный с нами герцогом, остановился в гостинице, сменив своих товарищей тем предстояло наутро возвратиться в Гиень. Здесь же мы встретили и воинов Уорика. Мы опасались, что между противниками завяжется ссора, но эти люди, хотя и были при оружии, по-видимому, вовсе не считали нужным проливать свою и чужую кровь. Впервые мне довелось отметить признаки здравого смысла у англичан. Их оружие составляли мечи и луки со стрелами, голову защищали шлемы, надетые поверх кольчужных капюшонов, на теле были лишь короткие кожаные куртки. У них не было щитов — эти воины говорили, что щиты годятся только для рыцарей, а им они помешали бы стрелять из лука. Я не стал скрывать от них, что меня очень заинтересовало их оружие, и они любезно показали мне, как устроен и как действует лук.

Это грозное оружие. Лук состоит из обыкновенной ветки дерева, должным образом обработанной и обструганной. В длину он превышает шесть футов, стрелы длиной в ярд снабжены тонким наконечником с шипами. У каждого солдата десять или двенадцать таких стрел. Они летят дальше, чем стрела из арбалета, и с расстояния в сотню ярдов пронзают доспехи толщиной в полдюйма. Правда, по сравнению с арбалетом у этого оружия есть один существенный недостаток: для владения им требуется огромная физическая сила. Насколько я понял, большинство уроженцев Ингерлонда по приказу своих господ начинают еще в детстве упражняться сперва с небольшими луками, а затем всю свою зрелую жизнь поддерживают этот навык. Англичанина из простонародья всегда можно узнать по чрезвычайно мускулистым, непропорционально развитым рукам и плечам; особенно натренирована у них правая рука, натягивающая тетиву со стрелой до самого уха.

Два отряда стрелков, служивших противостоящим партиям, не обнаруживали ни малейшего признака враждебности друг к другу. Они ели и пили вместе, вполне дружелюбно, пока за игрой в кости не вспыхнула свара — один игрок обвинил другого в мошенничестве. К тому времени все, конечно же, напились, и ссора переросла в потасовку, однако вместо оружия они пустили в ход кулаки, ножки столов, стулья и тому подобное. Комнату разнесли вдребезги, почти все воины утирали с лица кровь, двоих или троих унесли замертво — после чего они без видимой причины помирились и продолжали пить эль, пока не впали в тупое оцепенение. Похоже, эта драка вовсе не была сколько-нибудь из ряда вон выходящим событием.

Мы проснулись на рассвете. Небо было почти безоблачным; с востока, где подымалось солнце, дул пронизывающе холодный ветер. На какой-то миг эта картина показалась мне прекрасной: небо цвета прозрачного сапфира, а на востоке розовое, как краешек лепестка лотоса или дикой розы; вся земля, канавы и борозды, и деревья, каждая их веточка, каждый сучок, были покрыты алмазной, блестевшей и переливавшейся на солнце пылью. На миг я готов был поверить, что именно эти места описаны в стихах о драгоценном граде, которые прислал мне мой брат Джехани. Эта пыль того же происхождения, что и снег, но она тоньше и мельче и называется «иней». Она состоит из крошечных частичек влаги, которые застывают прямо в воздухе и, выпадая на землю, дома и различные предметы, покрывают их тонкой пленкой.

Несмотря на холод, ясный свет золотых качелей [17]заставил всех приободриться — и нас, и солдат с лучниками, и прочих путешественников, и слуг гостиницы. Все они бегали по двору, колотя себя руками по бокам, чтобы согреться, крича, что-то напевая. Правда, они малость притихли, когда обнаружили в углу хлева тело трехлетней девочки она отошла ночью справить нужду и замерзла, так и не сумев вернуться к делившимся с людьми теплом животным и к своим родителям, которые, опьянев, непробудно спали.

Мы позавтракали заплесневевшим хлебом и парным молоком. Лучники засовывали между кусками хлеба лепешки из перемолотой, но почти не прожаренной говядины и запивали их элем. Через час, когда солнце уже полностью поднялось над линией горизонта, мы отправились в путь. Сперва нам показалось, что идти будет легче, так как все лужи замерзли и мы больше не вязли в грязи, но вскоре мы убедились, что смерзшиеся комья земли сделались твердыми, будто камень, и нужно было очень внимательно смотреть под ноги, чтобы не вывихнуть себе лодыжку. Нам встречались большие лужи, в которых вода замерзла лишь отчасти, и частички льда плавали в ней, точно хлопья скисшего молока, но мелкие лужи замерзли целиком и их поверхность оказалась более скользкой, чем ступени полированного мрамора, даже если на них прольется дождь.

И все же мы продвигались вперед и вскоре увидели перед собой стены Кале. Длинная извилистая линия укреплений, с круглыми башенками на более или менее равных расстояниях друг от друга. Стены, сложенные из белого камня, сверкали, отражая солнце, которое в тот момент стояло у нас за спиной, однако значительная часть этих сооружений, особенно верхняя, была покрыта черной сажей. Над городом поднималось облако густого черного дыма. Зимой здесь жгут уголь — черный минерал, в изобилии встречающийся в этой области. Он горит ярко и дает много тепла, но при этом является также источником неприятного черного дыма с тяжелым запахом, опасного для здоровья и даже жизни. Мне стало известно, что каждую зиму много людей задыхаются из-за того, что ложатся спать слишком близко от очага, или оттого, что в трубах их каминов недостаточно хороша вытяжка. Они засыпают, впадают в беспамятство и умирают.