Маннергейм - Леонид Власов Страница 27

Вот изящный Александровский дворец, в левом крыле которого царское семейство основало свой мир. Густав около десяти минут сидел в комнате ожидания, пока гигант-негр не пригласил его в кабинет царя.

Полковник вошел в небольшую, в одно окно, комнату со скромной мебелью. Письменный стол с ящичками, выравненными с тщательной аккуратностью. Другой стол, побольше, заваленный картами и книгами. Большой книжный шкаф, на котором расположились бюсты и портреты.

Император встретил Маннергейма приветливо и радушно, несколько запинаясь на первой фразе. Но скоро начал говорить твердо, попросив собеседника обрисовать итоги своей поездки.

Маннергейм обладал необыкновенной способностью в нескольких словах и очень зримо рассказать о том, что он видел, не забывая упомянуть о своем мнении, которое всегда совпадало с реальностью. Император был так тронут и увлечен, что забыл об установленном для Маннергейма регламенте. Он внимательно слушал, закуривая одну папиросу за другой. Часы пробили 20 часов, и император вспомнил, что скоро будет ужин, а Александра Федоровна не терпит опозданий.

Николай II встал и спросил полковника Маннергейма, что он хочет от него. Густав ответил, что его волнует должностная неопределенность и ему хотелось бы стать строевым офицером и командовать полком. Император обещал подумать и решить эту проблему с военным министром.

На другой день в Генеральном штабе генералы и офицеры буквально засыпали Маннергейма вопросами, как принимал его царь, и тут же как по волшебству появились все документы на отпуск, жалованье за все время путешествия вместе с наградными деньгами. Это была сумма, о которой Маннергейм даже не мечтал.

Поездку на родину задержала телеграмма из города Орла. В ней говорилось, что новый командир 2-й Отдельной кавалерийской бригады генерал-майор Орановский поздравляет полковника Маннергейма с его великолепной экспедицией в Азию и ждет его в своем штабе для переговоров о дальнейшей службе. Что делать? Все отпускные документы в кармане.

Пользуясь своей, как он говорил, «минутной славой», Густав просит генерала Палицына принять его. Генерал сразу решил все «орловские вопросы», заявив Маннергейму: «Отдыхайте и лечитесь. Я приглашу вас из Финляндии в Петербург, когда император подпишет Высочайший приказ о новых назначениях. Николай Николаевич говорил мне, что вы будете командовать полком в Польше. Каким — я еще сказать вам не могу. Желаю вам счастливого отдыха на родине. Передайте мой сердечный привет вашему отцу, он был прекрасным посредником во время вашего азиатского похода».

Глава 9 СЛУЖБА В ПОЛЬШЕ

10 января 1909 года, закончив свой отпуск, полковник барон Густав Маннергейм приехал в Петербург. В отделе кадров Генштаба он получил Высочайший приказ от 5 января 1909 года о назначении его командиром 13-го уланского Владимирского Его Императорского Высочества великого князя Михаила Николаевича полка. После короткой поездки в Финляндию Густав 11 февраля 1909 года отправился в полк, который стоял в 40 километрах от Варшавы в городе Новоминске.

Маннергейм вспоминал: «С хорошим настроением я принял свое назначение в Польшу. Ведь там 19 лет тому назад я начинал свою военную карьеру».

Полк Маннергейму передавал полковник Давид Дитерихс, у которого в 1904 году барон принял образцовый эскадрон кавалерийской школы. Маннергейм с разочарованием узнал, что никто из его офицеров не менял мирную жизнь на невзгоды войны. Поэтому тактические занятия проводились плохо. Дисциплина была низкая. Бывшие командиры полка занимались только личными делами и славились «тяжелым командованием». Знания офицеров были ограничены рамками полевого боя и позиционной войны. Тактику боя, которая родилась в Маньчжурии, никто не знал. Занятия с уланами шли нудно и неумело. Будущего вероятного противника — немцев — никто не изучал.

Работу с полком Маннергейму пришлось начинать буквально с нуля, обратив особое внимание на строевую и стрелковую подготовку. Офицеры по 12 часов находились на службе. Их жены стали бунтовать. В эскадронах гуляли злые стишки:

Семь пятьдесят утра. По командирской воле Полк выстроился в поле. Все молодцы ждут командира — Варшавских милых дам кумира. И в снегах ли плац заносях, В песка ли нагнанных валах, Красноречив барон в разносях, Косноязычен в похвалах…

Маннергейм, получив эти стишки, прочитал их офицерам полка, сказав, что они ему понравились, и предложил включить в историю полка.

В конце марта полковник навестил в Люблине своего друга, а теперь командира 14-го армейского корпуса (Владимирский полк входил в первую бригаду 13-й кавалерийской дивизии корпуса) генерал-майора Алексея Брусилова. Алексей Алексеевич с горечью вспомнил о смерти своей несчастной жены, плохих отношениях с сыном и своем душевном одиночестве. Густав рассказал о своей жизни, сложных отношениях с дочерьми и азиатском походе. После этой поездки встречи друзей стали более частыми. Брусилов несколько раз посещал Владимирский полк, присутствовал на тактических занятиях эскадронов, отмечая успехи и неудачи солдат и офицеров. В один из приездов он на построении полка торжественно вручил полковнику Маннергейму орден Святого Владимира — награду императора за азиатский поход.

Почти все свои выходные дни Густав проводил в Варшаве, часто бывая в доме Любомирских. Дарил подарки и играл с пятилетней Доротой, которой очень нравился веселый офицер.

Используя свой боевой опыт, умение работать с людьми и жесткие требования русской воинской дисциплины, полковник Маннергейм за один год сделал Владимирский полк одним из лучших в военном округе. Он быстро разобрался в сложностях жизни своих подчиненных, не теряя времени на беспочвенные проекты. Прекрасно владея речью и умением строить убедительные фразы, Густав очень быстро сделал офицеров полка своими союзниками. Теперь анонимный полковой поэт без тени сарказма называл Маннергейма «Калушинским героем». Поселок Калушино около Новоминска — место летнего лагерного сбора полка.

На исходе 1910 года Густав присутствовал на скромной свадьбе Брусилова. Маннергейму нравилась невеста друга — крупная представительная женщина, которая была выше мужа.

Генерал Брусилов при встречах с великим князем Николаем Николаевичем постоянно рассказывал тому об успехах Маннергейма. Это стало поводом для разговора великого князя с императором о назначении полковника Маннергейма командиром лейб-гвардии Уланского Его Величества полка и присвоении ему звания «генерал-майор свиты Его Величества». Вспоминая эти дни, Маннергейм писал: «Этот полк считался одним из лучших кавалерийских полков, и назначение туда расценивалось как значительное повышение. Такая служба была для меня очень желанна».

17 февраля 1911 года Маннергейм принял полк у своего бывшего командира Павла Стаховича. Это соединение по сравнению с гвардейскими столичными полками было скромным и серьезным. Служба в нем шла аккуратно, сохраняя порядки, заложенные в начале 80-х годов XIX века командующим войсками округа генерал-фельдмаршалом графом Иосифом Владимировичем Гурко.