Последние бои Вооруженных Сил Юга России - Сергей Волков Страница 27

18 февраля. В 6 часов колонна полка выступила из Петровского в направлении на село Кугай. Дорога была такая же грязная и изнурительная, как и накануне. В 11 часов колонна втянулась в Кугай, где был трехчасовой привал, во время которого полк обедал. Когда в 14 часов полк выступал из села Кугай дальше на юг, на хвост колонны уже начала наседать группа противника — отряд конницы с пулеметами и одним орудием, видимо имея задачей не терять соприкосновения с нами и беспокоить нас в пути. 2–й батальон, шедший в хвосте колонны, отбил красных, понеся незначительные потери (несколько раненых). Мелкий дождь, шедший утром, еще более испортил дорогу, люди измокли и выбивались из сил, колеса вязли в грязи, повозки ломались. Уже в полной темноте полк прибыл в район Харьковских хуторов, сильно разбросанных и неудобных для обороны, и расположился на ночлег в грязных хатах, выставив, ввиду разбросанности хат, на риск, лишь непосредственное охранение и получив приказ в случае тревоги сосредоточиваться у штаба полка. К счастью, ночь прошла спокойно, видимо, красные вернулись ночевать в Кугай и преследования не развивали.

19 февраля. В 5 часов полк выступил и продолжал движение на юг, приближаясь к берегу реки Ея, составляющей границу между Донской и Кубанской областями. Дождь прекратился, но грязь чрезвычайно сгустилась и наматывалась на колеса повозок, сильно затрудняла движение. Многие повозки останавливались, лошади выбивались из сил, и тут же бросались. Люди тоже страшно утомились, едва вытаскивая ноги из грязи, облеплявшей сапоги, ужасающими по размерам колеями. Красные продолжали преследование, но действовали нерешительно, только маяча за нашей колонной. После изнурительного перехода полк в 16 часов прибыл в колонию Ольгенфельд, где и расположился, выслав 1–й батальон со 2–й батареей в деревню Сонино (в 3 верстах к востоку от Ольгенфельда). На немецкую колонию (в 5 верстах к северу от Ольгенфельда) был выслан разъезд, вернувшийся к вечеру и сообщивший, что красные большими силами заняли колонию. На ночь полк выставил сторожевое охранение на северной окраине колонии Ольгенфельд. Ночь прошла спокойно.

20 февраля. Утром получили приказ из дивизии: нашему полку сосредоточиться в станице Елизаветинской (на северном берегу реки Ея), оборонять ее и переправу, пропустив на тот берег другие части. Командир полка с командирами батарей поехали осматривать позиции, но результат этого осмотра был неудовлетворительным, так как переправа у станицы была совершенно испорчена и ставить там полк являлось делом не только рискованным, но и просто безнадежным; средств для исправления переправы не было. Об этом полковник Туркул доложил в штаб дивизии, и этот приказ был отменен. Около 17 часов были замечены разъезды красных, двигавшиеся с северо–востока на колонию Ольгенфельд. В то же время обнаружилось наступление около двух батальонов пехоты и до эскадрона конницы. Встреченные сильным пулеметным огнем с нашей стороны, красные остановились и, обстреляв ружейным и пулеметным огнем колонию Ольгенфельд, ушли на север. У деревни Сонино, куда были направлены крупные части, красные действовали решительно, намереваясь, видимо, прижать нас к реке и форсировать переправу. Сделав сильную подготовку (очень много снарядов не разрывалось), они повели энергичное наступление. Наша 2–я батарея, не имея выгодной позиции, стала нести большие потери, ввиду чего командир 1–го батальона полковник Петерс отправил ее в колонию Ольгенфельд. Сам же, с батальоном, подпустив красных на близкое расстояние, бросился на них с криком «Ура!» и обратил в паническое бегство. Бой был выигран на участке всего полка. Наши потери — 4 убитых, 40 раненых. Сильно пострадала 2–я батарея. Ночью был получен приказ о дальнейшем отходе за реку Ея, на ст. Староминскую, причем предполагалось окончательно взорвать и испортить за собой переправы у ст. Елизаветинской и у Сонина. Ночь прошла спокойно.

21 февраля. Еще с вечера был назначен комендант переправы у деревни Сонино (поручик Долаков), которому было приказано за ночь исправить ее и затем, пропустив весь полк, взорвать. В 6 часов полк выступил из колонии Ольгенфельд и через полтора часа прибыл в Сонино. Перейдя через переправу, продолжал по чрезвычайно грязной дороге движение на ст. Староминскую. Переправы были взорваны и испорчены. После 12–верстного перехода полк прибыл в ст. Староминскую, где к нему присоединился маршевый батальон полковника Ройбул-Вакаро [53] и полковой околодок. Станица большая и, видно, зажиточная, но казаков совершенно не видно. Где они? С места же были отправлены на железную дорогу все раненые и больные. Пришло известие о взятии красными ст. Кущевка, что создало угрозу нашему флангу, заставило снова отступать нас на юг.

22 февраля. В 5 часов колонна полка выступила из Староминской и после 25–верстного тяжелого перехода прибыла в ст. Новоминскую, также утопавшую во все той же невообразимой грязи, что и прочие станицы Кубани. С места, по приходе, был получен приказ о продолжении отхода на следующий день на ст. Каневскую. Но около 15 часов получено было изменение приказа: ввиду благоприятно сложившейся обстановки на других участках фронта и задержки общего отхода, мы должны были также задержаться в Новоминской. Отдано распоряжение о насильственной мобилизации лошадей по станице, население которой, к слову сказать, встретило нас весьма неприязненно. Пришлось в действительности столкнуться с тем, о чем до сего времени мы слышали лишь по рассказам приезжавших из тыла. И лишь страх перед вооруженной силой не давал вырваться наружу тем выходкам, которые позволяли себе кубанцы по адресу одиночных офицеров и солдат–добровольцев, путешествовавших по тылу. Однако это распоряжение о мобилизации лошадей было сразу же отменено, ввиду того что казаки, видя, что красные уже вторгаются в их пределы, решили сами сорганизоваться для самозащиты (увы, слишком поздно). Был отслужен молебен у церкви, после чего целые отряды конных и пеших казаков выступили на ст. Уманскую. Вечером снова последовало изменение боевого приказа: обстановка на фронте опять изменилась не в нашу пользу, входил в силу первый приказ — об отходе на следующий день в станицу Каневскую. Передовые части противника уже переправились через реку Ея и заняли ст. Староминскую.

23 февраля. В 3 часа колонна полка выступила из ст. Новоминской и вдоль полотна железной дороги двинулась в путь. По своему численному составу полк был небольшой, но, глядя на его стройные ряды, чувствовалась сила, сломить которую не сможет сила, преследующая нас. Благодаря хорошей погоде дорога немного высохла и идти было не особенно трудно. И после 23 верст перехода полк прибыл в ст. Стародеревянковскую, отделенную от цели нашего похода — ст. Каневской — длинной, почти полутораверстной гатью, страшно грязной и трудной для переправы. В станице скопилось несметное количество обозов, запрудивших улицу и забивших переправу. Когда колонна полка подошла к переправе, там творилось нечто неописуемое: начальники разных многочисленных обозов переругивались между собой, кому ехать вперед, и, пока они решали этот вопрос, на переправу врывались случайные подводы и, в сущности говоря, никакой правильной переправы не наблюдалось. Полковник Туркул сразу принял энергичные меры к наведению порядка — он объявил себя комендантом переправы, назначил офицеров для наблюдения за порядком, а на переправу приказал назначить рабочих с ведрами, поливать сгустившуюся грязь, чтобы сделать ее более проходимой. И благодаря таким энергичным мерам полк переправился через гать и прибыл в ст. Каневскую. По дороге наблюдались удручающие картины — ряд застрявших по ступицу повозок и лошадей, от усталости свалившихся и буквально захлебнувшихся в жидкой грязи. В станице был объявлен отдых после изнурительных и спешных переходов дивизии, которую предполагалось поставить в корпусной резерв.