Заговор маршалов. Британская разведка против СССР - Арсен Мартиросян Страница 27

Соответственно, есть все основания предполагать, что под тем же колпаком оказался и сам Парвус, тем более, если учесть его особую близость с известным в те времена представителем британской разведки на Востоке и торговцем оружием Бэзилом Захаровым.

А в свете этих фактов — еще очень большой вопрос: в прогерманских ли целях действовали те же Зеботтендорф и Парвус, создавая предпосылки один — для нацизма, другой — для крушения в России т. н. «русской революции». Но в итоге они оба действовали, преследуя цель уничтожения России. Мало кому известно, например, что «Майн Кампф» Гитлера — практически 100-процентный плагиат изданной Парвусом в 1922 г. брошюры об экспансионистских планах Германии (якобы Германии). До сих пор всю ответственность за «Майн Кампф» обычно приписывают Карлу Хаусхоферу. Да, влияние его идей там очевидно, но дело в том, что Хаусхофер сблизился с Гитлером значительно позже, в 1924–1925 гг., и его идеи всего лишь околонаучно разнообразили «творение» коричневого фюрера, в основе которого лежали идеи, изложенные Парвусом. Есть все основания полагать, что брошюра Парвуса была своего рода подсказкой Гитлеру — именно подсказкой, особенно если учесть время публикации этой брошюры: 1922 г. — это и время образования СССР, т. е. восстановление, пускай и под советским флагом, но традиционно ненавистной Великобритании России. В это же время между Германией и Россией были сделаны первые шаги к геополитическому альянсу — был заключен Рапалльский договор, так сильно всполошивший Лондон, что уже к концу того же 1922 г. он начал маневры по подготовке условий для высечения первых искр будущей Второй мировой войны.

Ко всему прочему следует иметь в виду одну подлую «традицию» и британской разведки, и британской тайной дипломатии — «никогда не делать ничего такого, что за тебя могут сделать немцы».

И еще о Зеботтендорфе. Мало кому известно, что барон длительное время пребывал в личных агентах влияния самого Канариса, выступая в то время под псевдонимом «барон ИНО». Они были чрезвычайно близки и в личном плане, поддерживали очень близкие дружеские отношения. Глава абвера Вильгельм Канарис очень доверял информации «барона ИНО», который добывал ее благодаря своим разветвленным конспиративным связям в различных странах. А эта связь буквально вынуждает повнимательней посмотреть на одну деталь из биографии Тухачевского. Всем хорошо известно, что будущий маршал сидел в немецком плену в концлагере города Ингольштадт. Но мало кому известно, что именно Ингольштадт являлся основной первоначальной базой «Общества Туле». Этот городок недалеко от Мюнхена вообще вошел в мировую историю с черного входа благодаря целому ряду необычных историй, творившихся в нем в разные века (более подробно об этом см. главу «Он предал всех, кто его купил»).

И в связи с этим, а также учитывая свободный режим выхода из концлагеря, благодаря чему Тухачевский в конце концов и сбежал из плена, есть немало оснований полагать, что именно в Ингольштадте он и был посвящен в «Общество Туле». В те времена в это общество уже входил и Карл Хаусхофер, и ряд других видных представителей германской элиты. Имя первого между тем неоднократно всплывало на процессах 1937–1938 г. Это во-первых. Во-вторых, и в Германии, и за ее пределами реализация идей пангерманизма на «технологическом» уровне мыслилась лидерами общества за счет диктатур. Собственно говоря, само общество именно для этого и было создано и существовало до тех пор, пока диктатор не появился — Гитлер. Но ведь и за Тухачевским с тех же времен вьется шлейф категорических убеждений в наличии у него диктаторских замашек, да еще и с антибританским уклоном (а именно в этом-то его и обвиняла в 1937 г. вся западная пресса). Его солагерник — француз Реми Рур, обычно выступавший под псевдонимом Пьер Ферварк, еще в 1928 г. изложил эти факты в своей книге о Тухачевском. И если, например, исходить из того, что на Тухачевского именно в Ингольштадте обратили внимание — в данном случае не столь уж и важно, была ли то германская разведка, или же «Германенорден», «Балтикум» или «Общество Туле», — то знать об этом мог в первую очередь сам Зеботтендорф — барон Ино. Потому как Канарис, участвовавший с молчаливого согласия британской разведки в операции по «сливу» достоверной информации о заговоре Тухачевского через чехословацкую военную разведку и Бенеша Сталину, сдал и информацию о посвящении Тухачевского в «Общество Туле» (на этот счет также есть немало серьезных фактов). Именно это обстоятельство в числе других явно сломило сопротивление Тухачевского на следствии.

И еще одна деталь — после провала заговора Тухачевского Канарис отослал «барона Ино» от греха подальше из Германии, пристроив своего приятеля в стамбульском отделении абвера у Герберта Риттлингера…

А вот с Парвусом в подрывных антироссийских целях и работал с начала 1915 г. посланник Германии в Копенгагене граф Ульрих фон Брокдорф-Ранцау, координировавший всю свою деятельность на этом направлении и с высшим военно-политическим руководством кайзеровской империи, и, естественно, с германской разведкой. К осени 1918 г. Парвус был уже очень солидным авторитетом по русским делам при руководстве Германии. А Карл Хаусхофер и Ульрих фон Брокдорф-Ранцау были близко знакомы. Вот так замкнулся круг межличностно-разведывательно-агентурных и иных связей, и началась прямая регенерация как «нитей контактов», так и «нитей мыслей».

Однако же сам процесс регенерации «нитей» контактов и мыслей о будущем союзе непосредственно зависел от решения нескольких вопросов. Дело в том, что к концу сентября 1918 г., а именно 27 сентября этого года, президент США Вудро Вильсон от имени всей Антанты впервые особо подчеркнул, что Германия не может рассчитывать не то чтобы на мир, но и даже на перемирие, пока у власти находится кайзер Вильгельм II. Таким образом, был жестко поставлен вопрос о ликвидации монархии в Германии.

В самой же Германии этот вопрос для элиты осложнялся тем, что она никак не могла взять под контроль саму «технологию» ликвидации монархии — то ли это будет совершено по «революционной, марксистской технологии», то ли в рамках т. н. «буржуазной революции», т. е. без особых потерь для самой элиты. Между тем последний вариант никак не получался, т. к., с одной стороны, многие из тех, кого можно было бы использовать для этих целей, были скомпрометированы близостью к кайзеру и потому обвинялись странами Антанты в развязывании войны, с другой же, дорогу этому варианту перекрывало на тот момент совершенно неконтролируемое развертывание событий по второй «технологии», что на фоне кровавой вакханалии террора и насилия в России и вовсе пугало германскую элиту. Одно дело — спускать с цепи «борцов за народное счастье» в далекой России — как говаривал еще Бисмарк, «социализм в одной стране построить можно, только надо для этого найти страну, которую не жалко…» — и совсем иное — допустить их к власти в горячо любимом фатерланде.

Между тем во главе революционного движения в Германии тогда стоял Спартаковский союз, который возглавляла старая знакомая Ф. Э. Дзержинского — Роза Люксембург. К ней 21 октября 1918 г. присоединился выпущенный на свободу под давлением народных масс знаменитый Карл Либкнехт (в заключении находился с 3 мая 1916 г.) — ярый противник Ленина и его кровавых методов, Брестского договора со всеми его последствиями, не говоря уже о том, что по уровню интеллекта и особенно авторитетности в международных кругах революционной социал-демократии он откровенно претендовал на роль лидера международного рабочего движения. Короче говоря, только этого еще и не хватало германской элите именно в то время.