Шейх Мансур - Алаудин Мусаев Страница 28

Раба могли отпустить на волю, и тогда он назывался «азат». С момента освобождения азат становился членом вольного чеченского общества и теоретически уравнивался с другими членами тейпа. Но поскольку положение человека, его вес определялись родственными связями, отпущенный на свободу раб, не имеющий семейных связей в обществе, не мог стать вровень с вольными чеченцами. Фактически он оставался бесправным человеком. Поэтому чаще всего такой отпущенник оставался в семье бывшего хозяина и, случалось, женился на его дочери или родственнице, приобретая таким образом покровительство семьи.

У чеченцев, находившихся в XVIII веке на феодальной стадии развития, деление на сословия проявлялось слабее, чем у кабардинцев или кумыков. Наследственные князья (эли) имели в Чечне статус приглашенных военачальников и правили в равнинных районах, получая с их жителей «ясак» зерном и скотом — не дань, а, скорее, установленную соглашением плату за услуги. Кроме того, общинники определенное число дней в году работали в хозяйстве князя. Все коренные жители Чечни считали себя узденями — «благородными». Узденство, то есть свободное крестьянство, было поголовно вооружено и в случае войны становилось основой ополчения, которым руководил выбранный народным собранием военачальник — «бяччи».

Чеченская правовая система считалась одной из самых развитых на Кавказе. Благодаря этому за разрешением споров различного характера к чеченцам обращались из всех регионов Кавказа, в том числе из горной Грузии. Большую известность как знатоки правовых норм получили жители горной общины Ошни. Вплоть до 1944 года здесь существовал «Ошни кхел» — суд, к которому все чеченцы и представители других народов Кавказа обращались как к суду последней инстанции. По преданиям, не было такого трудного случая, который не могли бы разобрать судьи из Ошни; к тому же их приговор почти всегда устраивал обе стороны.

Чеченское право предусматривало почти все институции, которые являются обязательными для современной судебной практики, то есть обвинение, защиту, право ответчика обратиться в высшую инстанцию. По фольклорным материалам, источником права у чеченцев в позднейшее время был не столько освященный временем обычай (адат), сколько установления судов и Совета страны (Мехк-кхел). Правовая система чеченцев была довольно гуманной для своего времени. В ней практически не было наказания, предусматривавшего смертную казнь или увечья. За особо тяжкие преступления человеку могли воздвигнуть «холм проклятия» — карлаг. После вынесения приговора старейшина, председательствовавший на суде, взяв в руки камень, с проклятиями в адрес преступника бросал его на землю. Так поступали все присутствовавшие. Так как карлаги возводили у дорог, все проезжавшие мимо бросали камень на это место, проклиная преступника. Со временем вырастал высокий холм. Для преступника это было страшнее смерти, и об этом преступлении помнили столетиями.

Спорные вопросы могли решаться общим собранием жителей аула, на котором мог свободно высказываться каждый. Такие собрания были одним из любимых способов времяпровождения чеченцев, поэтому и происходили они довольно часто. Для того чтобы открыть собрание, достаточно было взобраться на мечеть или крышу собственной сакли и начать громко созывать односельчан. Собравшиеся выслушивали то, что хотел сказать им оратор, и, если его сообщение заслуживало внимания, начиналось обсуждение, в котором участвовали только взрослые мужчины. Обсуждения проходили всегда очень оживленно и нередко заканчивались дракой. Случалось, подобные столкновения интересов доходили до того, что селение разделялось на два противоположных лагеря, и оказавшиеся в меньшинстве вынуждены были покидать аул и селиться в другом месте.

Суверенные чеченские общества нередко конфликтовали между собой — чаще всего из-за межевых споров, возникавших в процессе раздела плоскостных земель. Для урегулирования таких конфликтов и обсуждения вопросов войны и мира существовал особый орган. «В деле важном для всех племен чеченских соглашаются предварительно о месте, где быть совету, — пишет П. Г. Бутков. — Чаще всего собираются в ауле Герменчук. Каждое селение посылает туда своего кадия и стариков. Определению сего сейма все чеченские общества беспрекословно подчиняются». Имеется в виду Мехк-кхел (Совет страны), роль которого в зависимости от внутренней и внешней обстановки то ослабевала, то усиливалась. В его обязанности входили введение цен на основные товары и продукты, установление общей системы единиц измерения при торговле, определение меры наказания за преступные деяния членов общества, а также решение всех внешних и внутренних дел. В случае невыполнения требований Мехк-кхела виновных сурово наказывали, вплоть до сожжения непокорных аулов. Однако этот чеченский «парламент» собирался нерегулярно и не имел постоянных членов, что сильно ограничивало его власть.

К XVIII веку в Чечне сложилось законодательство, составленное из двух частей — шариата, прописанного в Коране, и адата, основанного на вековых народных обычаях. Понятно, что сочетание это было шатким. То один, то другой закон, в зависимости от обстоятельств, выходил на первое место, и, разумеется, этим широко пользовались судящиеся стороны, опираясь в своих тяжбах то на шариат, то на адат.

Главным в адате можно назвать то, что это был суд старейшин, мудрецов, посредников-советников — без принуждения к исполнению решений. Суд, основанный только на уважении к уму, опытности, праведной жизни отцов и дедов. На суд к старейшинам приходили только те, кто этого хотел и по доброй воле соглашался исполнить их приговор. В целом чеченцы почитали и уважали стариков и их суд. Но бывало такое, что обидчик отказывался судиться с обиженным. Тогда адат предоставлял обиженному право отобрать у обидчика какое-либо ценное имущество, чтобы заставить того пойти на суд. Захваченные вещи передавались на хранение старикам. Те оценивали и выделяли долю, удовлетворяющую, на их взгляд, претензии обиженного, а остаток возвращали прежнему владельцу. Понятно, что отнять что-либо из имущества обидчика не всегда было возможно, да и обидчик мог иметь такое влияние в обществе, что даже старейшины не могли заставить его признать вынесенный приговор. Тогда обиженный человек уходил из аула в другое общество, где ожидал найти сильных покровителей.

Если по каким-либо причинам решение, принятое по адату, не могло быть исполнено, пострадавший сам брал на себя полномочия наказать обидчика. Отсюда берет начало закон «канлы» или кровной мести — своеобразный устав личного права, уходящий корнями в первобытное прошлое народа. Как и везде, убийство, насилие и вообще преступления против жизни и собственности считались у чеченцев самыми тяжелыми, непростительными. Однако такие преступления далеко не всегда наказывались судом. Из-за отсутствия государственных органов и гражданского правопорядка совершивший тяжелое преступление мог скрыться, уйти от ответственности, поэтому правом «канлы» разрешалось мстить не только самому обидчику, но и его родственникам. За кровь платили кровью, и эта цепочка продолжалась до бесконечности. Право «канлы» переходило из поколения в поколение.

Если мститель не хотел или не мог исполнить свой долг, он вынужден был уйти из своего общества и тейпа. То же происходило, если обидчик желал избежать мести. Тогда он со всеми родственниками тайно переселялся в другие местности, что случалось нередко. Известно множество случаев, когда чеченцы — скрывавшиеся от кровной мести или женихи, укравшие невест, — поселялись у соседних горских народов и даже в станицах терских казаков. Были случаи, когда родственники убийцы отрекались от него, и преследуемый превращался в «абрека» — изгоя, человека вне закона.