Царь Саул - Валентин Пронин Страница 28

Около полудня по дороге, ведущей из Гета, города пеласгов, находившегося на границе с Ханааном, мчалась колесница, запряжённая двумя вспотевшими лошадьми. В колеснице находились возничий и человек, державший чёрную лакированную палку с прикреплённым крылом белого гуся — жезлом гонца. Въезжая в ворота, гонец что-то коротко сказал воинам в медных шлемах, колесница звонко застучала колёсами по каменным плитам, привлекая внимание горожан. Пеласги высовывались в узкие окна, появлялись на лёгких балкончиках с тростниковыми навесами и даже выбегали на плоские крыши. Те, кто находился ни улицах, смотрели вслед гонцу и обсуждали его стремительное появление.

Колесница достигла центральной части Аскалона, приблизилась к холму с храмом и дворцом правителя. Гонец соскочил на землю и по широкой каменной лестнице побежал вверх к колоннаде дворца.

У входа воины огромного роста, в панцирях, налокотниках и шлемах с соколиными перьями скрестили копья.

— Срочное известие князю Полимену от князя Анхуса, — сказал гонец.

Двое белокурых юношей в красных рубашках без рукавов подхватили гонца под руки и повели в глубину дворца.

Навстречу им вышли трое: высокий, могучего сложения человек с бритым лицом, в белой рубахе с красными нашивками на груди, седой старик лет семидесяти с длинными волосами, заплетёнными в две косы, с вислыми до груди усами, но бритым подбородком. На старике гармоничными складками струилось длинное красное одеяние, расшитое золотыми лилиями. Он опирался на посох, окованный золотом. Третий был лет тридцати, стройный и мускулистый, с упрямым и смелым лицом воина. Иссиня-чёрные волосы, собранные на затылке в узел и закреплённые ремешком, резко отличали его от других пеласгов. У него был орлиный нос, сизый после бритья подбородок, продолговатые золотисто-карие глаза, высокие, словно начерченные углем брови. Короткая туника открывала загорелые ноги в сандалиях, застёгнутых золотой пряжкой.

— Кто ты? — спросил черноволосый. — Зачем послан?

Юноши подвели гонца ближе. Гонец сделал шаг вперёд, наклонил голову, не преклоняя колен, и сказал сиплым от усталости голосом:

— Я Тимеш, десятник пограничной заставы. Князь Анхус спешит сообщить тебе, твоё благородство, о чрезвычайном. В Гибе позавчера восстали люди Эсраэля. Они напали на гарнизон перед рассветом. Стражи у ворот было недостаточно, это упущение. Эсраэлиты сумели войти незаметно. Почти никто из наших не успел вооружиться. Все двести человек убиты. В их числе начальник гарнизона Меригон и твой племянник Герта.

— Это плохое известие, десятник Тимеш.

— Я сказал только половину того, что мне приказано.

— Говори остальное.

— В Гибе восставшие захватили крепость. А в Галгале царь Саул собирает ополчение. Он отправил послов во все города Эсраэля. Наш соглядатай Клинох слышал, как народ вопит, что соскучился по священной войне.

— Пусть так, — вмешался человек в белом с красными нашивками на груди. — Будет им война. Десятника отведите в столовую галерею, накормите, напоите пивом. — Он обращался уже к юношам в красных рубашках: — Мы с князем Полименом и верховным жрецом Долоном останемся совещаться.

Слуги и десятник ушли. Трое начальников сели на высокие лавки.

— Хорошо, что ты оказался в Аскалоне, Кратос, а не уплыл с флотом на Алашию [42], — сказал человеку с нашивками молодой князь Полимен. — Я не настаиваю, но, может быть, кто-то из твоей молодёжи захочет принять участие в усмирении восставших. Ты слышал? Они вопят о священной войне. Я пошлю против них пятьсот колесниц с нашими лучшими стрелками и копьеметателями. А в Галгале соберутся чванливые эфраимиты, бедные бениаминцы, грубые юдеи, вечно голодные шимониты и запуганные аморреями козопасы из Галаада. Недавно я нанял воинов из колена Данова, пусть повоюют со своими собратьями.

— Я сомневаюсь в том, что знать северных областей Ханаана пришлёт Саулу ополчение, — произнёс старик с усами, свисавшими до груди, и расправил на коленях своё блистающее и шитом красное одеяние.

— По сведениям моих соглядатаев, отец Долон, первосвященник Эсраэля, недолюбливает Саула и не прочь его сместить, хотя и добивался его избрания. Хитрый старик надеялся поставить бессловесного и покорного сельского дурня, а сам решил править. Однако Саул пришёлся по вкусу некоторым старейшинам и торговцам южан, они его поддержали. Новоизбранным царь успешно рассеял шакалов пустыни — аммонитов в Заиорданье и повесил их главаря. Так что пастухи, пахари, ремесленники и не имеющие постоянного святилища жрецы-левиты вообразили, будто приобрели полководца, который захватит для них весь Ханаан и освободит от податей нашим князьям. — Полимен засмеялся и положил ладонь на рукоять железного кинжала, висевшего на его лакированном поясе.

— Я бы предложил нанять две тысячи хананеев из Сихема и Самарии, — проговорил Долон. — Они не могут забыть порабощения своих предков хебраями, пришедшими из пустыни.

— Хебраями? — слегка удивился мужчина с красными нашивками, которого князь Полимен назвал Кратосом.

— Это те же племена ибрим, объявившие себя потомками Эсраэля. Имя это означает «боровшийся с богом и получивший благословение», — пояснил старец Долон и обернулся на громкие звуки струн и нежные голоса, доносившиеся издалека.

Кланяясь, вошёл чернокожий невольник в белой тунике, держа поднос с гранатами, очищенными от кожуры, финиками, инжиром и гроздьями золотистого винограда. Он поставил поднос на столик с изогнутыми ножками. Затем прежние белокурые юноши внесли серебряные кувшины и ковши в виде утицы.

Тут же явилась дивной красоты женщина: синеглазая, с округлым лицом, с тёмно-рыжими волосами, уложенными в высокую причёску и украшенными нитью жемчуга. На ней были малиново-пурпурное платье и полупрозрачная накидка, застёгнутая на правом плече крупным сапфиром. Её сопровождали служанки, державшие за руки или нёсшие у груди маленьких детей в белых, расшитых красными цветами рубашках.

У девочек светлые и тёмные волосы заплетены в косы с красными лентами. Мальчикам головы брили, оставляя длинный клок волос ближе к правому уху. Само ухо у каждого мальчика было проткнуто золотым массивным кольцом. Позади всех шли девушки в красных и белых платьях без рукавов. Они играли на трёхструнных лирах, египетских флейтах и дудках из козьих рогов.

Юноши, принёсшие кувшины, наливали в ковши пенистый напиток. Синеглазая красавица подносила их троим мужчинам по очереди.

— Жрецу великого бога Дагона мудрому отцу Долону желаю радоваться и прошу благословить, — сказала она и подала ковш старику с вислыми усами. Служанки поклонились. Прервав извлечение звуков, поклонились музыкантши.

— Благословение да снидет на тебя по милости Дагона и всех богов, — ответил старец, принимая ковш-утицу.

— Водителю нашего непобедимого флота, славному и могучему Кратосу желаю радоваться и прошу принять это освящённое пиво. — Женщина протянула ковш высокому мощному человеку и белой рубахе с красными нашивками на груди.