Цыганское гадание - Сьюзен Фрейзер Кинг Страница 29

– Я решила никогда не выходить замуж, – заявила Тамсин, упрямо скрещивая руки на груди.

– Если ты не станешь замужней женщиной, так и состаришься, отскребая остатки пищи от горшков и присматривая за чужими детьми. Своих-то у тебя не будет… Твой отец не смог найти тебе мужа, хотя обязан был сделать это. Теперь я стараюсь сделать для тебя все возможное.

– Пожалуйста, только не этот человек, – взмолилась она.

– Этот праздник, этот пир мог быть устроен для тебя, Чалаи. Я дам тебе золота и серебра и много других прекрасных вещей, когда ты будешь выходить замуж. На твоей свадьбе мы будем танцевать целую неделю.

– Я не хочу замуж за этого мужчину! – крикнула она.

– Сейчас настало время примирить два цыганских табора. Но я пока не пришел к окончательному решению, – добавил дед.

Тамсин в волнении кусала губы, глядя на цыганские пляски у костра. Шаги танцующих, их ритмичные удары, казалось, подстегивали ее сердце, но она чувствовала тяжесть в груди. Она была чужой на этом празднике. Внезапно девушка поняла, что она вообще была чужой здесь, в таборе, где ее могли продать мужчине за несколько лошадей.

Она потерла левое запястье и нащупала тонкий шрам от пореза. Острие металла, нанесшее эту рану, поразило ее в самое сердце. «Я уже замужем!» – хотела она крикнуть деду. Само провидение нашло ей мужа, связало их судьбы. Он был добрее, стройнее, привлекательнее и опытнее, чем любой другой мужчина, которого Джон Фо или Арчи могли найти для нее.

По правде говоря, это была всего лишь жалкая насмешка над священным свадебным обрядом. Он не имел значения, был совершен без любви. Ни один мужчина не мог бы полюбить ее, не мог желать ее, если ему хорошо за это не заплатят.

Несмотря на гордые заявления о том, что она не собирается выходить замуж, Тамсин временами чувствовала себя очень одинокой. Осознание этого лежало тяжестью на ее сердце. Ей так хотелось близкого человека, с кем она могла бы делить маленькие радости и трудности каждый день, каждый год. Она не перестала быть женщиной оттого, что у нее уродливая рука и смешанная кровь. Как и всякая женщина, она жаждала человеческого тепла и ласки.

Тамсин сдержала рыдания, которые рвались наружу, вскочила на ноги и побежала в ночь. Дед окликнул ее, но она даже не оглянулась. За ее спиной смех танцоров и звуки музыки по-прежнему рвались к звездам.

Она бежала по густой траве, в которой утопали ноги. Ветер развивал волосы и трепал юбку. Все, чего она хотела, это привести в порядок мысли, избавиться от душевных мук. Все, что ей было нужно, – это немного мира и любви.

Полная луна цвета опала, висящая высоко в темном небе, привела ее на длинный склон. Этот склон порос вереском, и девушке пришлось замедлить шаг. Тонкие сухие веточки цеплялись за юбку, мешая идти. Соцветия из крошечных цветков казались облачками сиреневого тумана, лежащего у ее ног. Тамсин сломала короткую веточку, покрытую хрупкими колокольчиками, и, вздохнув их сладкий, легкий, успокаивающий аромат, продолжила свой путь.

Музыка звучала ей вслед, постепенно стихая вдали. Ее сменили шепот ветра, журчание ручья, который проложил себе русло у подножия холма. Заросли вереска, холодный лунный свет и непрерывный плеск воды помогли ей успокоиться к тому времени, как она достигла вершины холма.

Если она ослушается деда и не выйдет замуж за Лалло, ромалы перестанут предоставлять ей убежище, на которое она так рассчитывала, да и ей самой будет не так-то просто оставаться среди них. И домой она не могла вернуться из страха, что туда может явиться английский лорд со своими людьми и выполнить свою угрозу.

Кроме того, подумала она, новая затея Арчи, касающаяся Уильяма Скотта, впервые в жизни заставила ее почувствовать, что она не может полностью рассчитывать и на поддержку отца. Он хотел, чтобы она вышла замуж за Рукхоупа. Горький смех, похожий на рыдания, вырвался из ее груди. Ее ноги по колено утопали в вереске, в небе светила луна. Тамсин стояла на холме и смеялась, вытирая слезы. Последним местом, где она могла бы найти пристанище, был замок Рукхоуп, где для нее уже была приготовлена темница.

Легкий ветерок перебирал ее волосы, пока она шла, сама не зная куда. Цыгане никогда не бродят вот так бесцельно, они всегда знают место, куда идут. Тамсин не знала. Но тут она напомнила себе, что она цыганка только наполовину, так же как и шотландка. Сейчас она впервые в жизни задумалась, кто же она на самом деле. Она задавала себе этот вопрос снова и снова, но не находила ответа.

На вершине холма ветер дул резкими порывами, оборачивал юбку вокруг ног, пряди волос хлестали ее по лицу. Она повернулась, посмотрела на темную вересковую пустошь внизу. Палатки и кибитки были едва различимы, и только пламя костра, хорошо заметное в темноте, походило на горячую желтую звезду, упавшую на землю.

Она вспомнила слова дедушки о том, как он критиковал Арчи. Отец любил ее, она это точно знала, но он воспитывал ее по своему образу и подобию. Он не стремился научить ее тому, что необходимо знать леди. Она занималась по книгам под руководством угрюмого, но доброго наставника. Она научилась читать и писать, выучила французский и латынь. Но она не умела вести хозяйство так же хорошо, как умела играть в карты и сманивать овец с залитого лунным светом пастбища.

Цыгане научили ее любить свободу, и теперь она не представляла себе жизнь в замке, огороженном каменными стенами. Природа была ее учителем, ее прибежищем, она кормила ее и была источником постоянного восхищения и любопытства.

Цыгане научили ее трюкам и уловкам, ловкости рук, рассказали о том, как можно, чуть изменив интонацию, выдать ложь за правду. Она умела тушить мясо ежа, воровать цыплят, плести корзины. Она знала, как расшифровать карту жизни, начертанную на раскрытой ладони, она понимала, о чем говорят карты, и знала, как уговорить людей расстаться с серебряными монетами в обмен на эти две последние услуги. Но она не принадлежала полностью ни одной культуре. Существует ли такой мужчина, который сможет полюбить ее такой, какая она есть? Который будет восхищаться ее знаниями, полученными от двух культур? Есть ли где-нибудь такой мужчина, который сможет полюбить ее, несмотря на ее физический изъян?

Уильям Скотт постоянно присутствовал в ее мыслях. Она закрыла глаза и потрясла головой, чтобы отогнать от себя его облик.

Тамсин брела по гребню холма, погруженная в свои мысли. Справа от нее все так же звонко журчал ручей. Вдруг ей показалось, что звуки ручья стали похожи на отдаленные раскаты грома. И этот гром приближался, становился громче. Она повернулась и едва не задохнулась от неожиданности.

В нескольких футах от нее из распадка между холмами возник всадник, как темное видение. Он направлялся в ее сторону, этот ночной демон, черный и сильный. Всадник прижался к шее лошади, доспехи мерцали в холодном свете луны.

Тамсин закричала и сделала шаг назад. Животное продолжало нестись на девушку, и Тамсин оступилась, пытаясь уйти с его дороги. Тут из-за вершины холма показался второй всадник, потом третий. Они неслись в ночи, как привидения. Странный звук, в котором трудно было распознать стук копыт, сливался с завыванием ветра.