"Загадка" Смерша - Николай Лузан Страница 29

В недавнем прошлом он уже дал повод, когда в нарушение всех требований безопасности вломился на конспиративную квартиру «Иосифа». Исполнителями замысла Барышникова предполагалось сделать оставшихся на свободе агентов из резидентуры Делле, в частности, радиста Железнодорожника. Ему отводилась ключевая роль в задуманной контрразведчиками оперативной комбинации — сообщить в «Цеппелин» о провалах в агентурной сети и связать их с грубыми ошибками в работе Делле. Очередными жертвами его самонадеянности и самоуправства предстояло стать агентам Кайзеру и Учетчику. С ними Делле наиболее часто контактировал, и об их существовании знал Железнодорожник. Самого же Делле решено было обратить в бега и объявить в розыск.

С этими предложениями Утехин и Барышников отправились на доклад к Абакумову. Однако на месте его не оказалось, он выехал на совещание в Ставку Верховного Главнокомандующего. Не теряя времени — дорога была каждая минута, они на свой страх и риск начали действовать. В первую очередь требовалось нейтрализовать Кемпке и Дериглаза. Они могли объявиться на конспиративной квартире в Тихвинском переулке. И, чтобы упредить их, Утехин отправил оперативную группу вместе с Окуневым на помощь Виктору и Николаю. Барышников занялся техническими вопросами — распорядился размножить фото Делле, а Тарасов с оперативной группой отправился в Калугу. В их задачу входила организация наблюдения за Железнодорожником.

К возвращению Абакумова на Лубянку маховик контрразведки уже совершил свой первый оборот. Технари изготовили кипу листовок с портретом Делле. Окунев организовал на квартире в Тихвинском переулке засаду на Кемпке и Дериглаза. Тарасов с оперативной группой находился на пути в Калугу. Теперь Утехину и Барышникову было, что доложить Абакумову, и они отправились к нему в кабинет. По его лицу было трудно понять, как прошло совещание в Ставке. Махнув рукой на стол заседаний, он устало опустился на стул и вопросительно посмотрел на Утехина с Барышниковым. Они переглянулись, первым начал доклад Утехин. Абакумов выслушал, ничего не сказал, но выражение его глаз говорило само за себя. Оно смягчилось, лишь когда Барышников высказал свои предложения по зашифровке «Иосифа». Абакумов согласился и распорядился приступить к их исполнению немедленно.

Ночью оперативные группы захвата на рабочих местах арестовали агентов резидентуры Делле — Кайзера и Учетчика. Аресты были проведены так, что утром не только в администрации отделения железной дороги, но и в депо, ремонтных мастерских только и было разговоров, что о «немецких шпионах». Позже на досках объявлений всех железнодорожных станций от Москвы до Калуги появились фотографии Делле. Ранее ориентировки на розыск скрывшихся гитлеровских агентов Кемпке и Дериглаза легли на столы начальников фронтовых управлений контрразведки Смерш. Невидимая для глаза непрофессионала густая оперативная сеть пришла в движение. Первые сутки не дали результата. Попадалась в основном мелкая рыбешка: дезертиры, уклонисты и несколько человек, имевших несчастье быть похожими на Делле. Отделавшись синяками и несколькими часами отсидки в Смерше, двойники немецкого резидента выходили на свободу.

В Малоярославце, как докладывали разведчики наружного наблюдения, пока ничего примечательного не происходило. Железнодорожник, как обычно, ровно в семь появился на работе, недолго потолкался в конторе, у доски объявлений с фотографией Делле, и занервничал. Приняв рабочее место у напарника, сообщившего об арестах немецких шпионов, Железнодорожник уже не находил себе места. С трудом дождавшись окончания смены, он галопом помчался домой.

С наступлением темноты свет в его окнах погас. Скрип калитки на заднем дворе заставил Тарасова и разведчиков наружки подобраться. Темный силуэт на мгновение мелькнул в переулке и скрылся за сараями. Настигли они Железнодорожника в конце улицы. В тусклом лунном свете спина старого германского агента приросла горбом. Тарасов предположил, что это была рация, и в нем проснулся азарт охотника. Интуиция его не подвела — Железнодорожник готовился выйти на связь.

Озираясь по сторонам, он, как заяц, петлял по узким улочкам, но это не запутало контрразведчиков. Местный оперативник Миша, хорошо знавший здесь все ходы и выходы, догадался, куда направляется агент. Впереди проступили мрачные развалины, и там Железнодорожник потерялся из вида. Тарасов не рискнул идти дальше, любой неосторожный шаг мог выдать их с головой, и оперативная группа залегла в засаде. Виктор, затаив дыхание, напряг слух. Порой ему казалось, что он слышит слабый писк морзянки, но это было скорее игрой воображения. Ни Миша, ни наружка ее не услышали. Прошло около десяти минут, и из развалин показался Железнодорожник. Озираясь по сторонам, он спешил покинуть место выхода в эфир.

В ту ночь служба радиоконтрразведки засекла работу передатчика в окрестностях Малоярославца, а утром докладная об этом легла на стол Утехину. Задуманная Барышниковым и им уловка сработала, теперь оставалось запастись терпением и ждать реакции «Цеппелина» на сообщение Железнодорожника. Она последовала в тот же день и немало озадачила Утехина. Берлин требовал от «Иосифа» детализировать ранее переданную информацию, касавшуюся количества и типа танков, перебрасывавшихся через железнодорожную станцию «Москва — Сортировочная» для усиления Западного фронта. Содержание радиограммы вызвало удивление и у Барышникова. Тут было чему удивляться. В «Цеппелине» никак не отреагировали на последнее сообщение «Иосифа» о срыве явки с Делле. Контрразведчики ломали головы над этим ходом гитлеровцев и не находили ответа. Все встало на свои места во время следующего сеанса связи.

Поздно вечером в пятницу эфир взорвался тревожным визгом морзянки. Николай едва успевал принимать сообщение Берлинского радиоцентра. За его спиной нетерпеливо переминались с ноги на ногу Виктор с Окуневым. После расшифровки радиограммы в комнате раздался общий вздох облегчения. Ее содержание не оставляло сомнений в том, что сообщение Железнодорожника о розыске Делле дошло до Курека. При этом «Цеппелин» ни одним словом не обмолвился о причине его провала и потребовал:

«Немедленно сменить квартиру. В случае выхода на связь Делле, Кемпке или Дериглаза их ликвидировать и уйти на нелегальное положение».

Радиограмма «Цеппелина» положила конец нервному периоду в работе контрразведчиков, связанному с появлением группы Делле. Им удалось ее нейтрализовать и при этом не вызвать подозрений к «Иосифу». В кабинете Барышникова, где собрались участники операции, царило приподнятое настроение. Радиоигра получила второе дыхание. «Иосиф» по-прежнему продолжал оставаться для гитлеровской разведки ценнейшим источником информации, и лучшим аргументом в его пользу служило то, что в Берлине ради него готовы были пожертвовать двумя кадровыми сотрудниками — Кемпке и Делле.

Это решение «Цеппелина» убедило Барышникова и Утехина в том, что их рискованный ход с компрометацией Делле оказался оправданным. И они решили пойти дальше — отбить у Курека всякую охоту связывать деятельность «Иосифа» с работой других резидентур гитлеровской разведки, действующих в Подмосковье. Логическим шагом в реализации этого замысла стал шумный арест еще двух агентов из резидентуры Делле — Учетчика и Телефониста, работавших в отделе перевозок отделения железной дороги Калуги. А оставшийся на свободе Железнодорожник все продолжал бомбардировать «Цеппелин» паническими радиограммами. В конце концов, у него сдали нервы, и он обратился в бега, но далеко не ушел и был негласно задержан группой захвата Окунева.