Батый - Алексей Карпов Страница 29

Понятно, что огромное татарское войско подступало к Киеву в течение длительного времени; немало дней или даже недель потребовалось и на то, чтобы расположить силы вокруг русской столицы. Вероятно, именно этим не в последнюю очередь объясняется длительный срок осады — почти полтора месяца, как сообщает русский источник. (Впрочем, сведения на этот счёт противоречивы: Рашид ад-Дин, например, пишет о том, что Киев (в его книге Манкер-кан, или Манкерман) был взят за девять дней; напротив, о долгой осаде русской столицы, помимо упомянутых выше русских летописей, сообщает итальянец Плано Карпини.) Во время одной из вылазок в руки защитников города — нечастый случай в истории монгольского нашествия — попал некий татарин по имени Товрул, от которого киевлянам стало известно о том, какие силы участвуют в осаде. Помимо самого Батыя, здесь были «братья его, сильные воеводы» Урдюй (то есть Орда, старший брат Батыя), Байдар (сын Чагатая), Бирюй (то есть Бури), Кадан (сын Угедея), Бечак (то есть Бучек, сын Тулуя), Менгу и Гуюк. О последнем русский летописец дополнительно сообщает, что он, Гуюк, «вернулся, узнав о смерти хановой, и стал ханом (летописец не вполне точен, но об этом речь ещё впереди. — А. К.)». Примечательно, что и Гуюк, и Бури, и другие названы в летописи не царевичами или князьями, а «воеводами» Батыя — возможно, здесь мы имеем дело уже с результатами произошедшего между ними столкновения. Со слов того же Товрула летописец назвал по именам и тех воевод, которые не принадлежали к числу потомков Чингисхана, — это Субедей-Баатур («бе воевода его первый») и Бурундай-Баатур, «иже взял Болгарскую землю и Суздальскую». Кроме того, под Киевом находились и «иные бесчисленные воеводы», чьи имена летописец не стал вносить в текст. Если мы сравним этот перечень со списком монгольских царевичей — участников Западного похода, приведённым Джувейни, то увидим практически одни и те же имена: под Киевом не было только Кулкана, погибшего ещё в начале первой русской кампании, да младшего брата Батыя Тангута, судя по другим источникам, в продолжении Западного похода участия не принимавшего.

Бóльшую часть пороков татары расположили с юго-восточной стороны города, против так называемых Лядских ворот. («Город Ярослава» — главная киевская крепость — имел трое проездных ворот: так называемые Золотые, служившие главным украшением города и имевшие мощные каменные стены, а также Лядские и Жидовские, позднее получившие название Львовских.) Здесь к самому городу подходили «дебри» — обрывистые, поросшие лесом склоны киевских высот. По одной из версий, Лядские ворота получили своё название от слова ляда, лядина, которым обозначали расчищенную заросль леса. Если так, то это название относилось ко времени строительства ворот, то есть ко времени Ярослава Мудрого; к XIII веку расчищенные некогда участки заросли вновь. Татарам пришлось освобождать место для орудий, прорубать просеки для подхода своих сил (вспомним, что тем же самым они занимались и при осаде столицы аланов Магаса). Зато обилие леса давало материал для засыпки крепостных рвов, подведения к стенам «примёта», который был необходим для того, чтобы поджечь город. А затем татары приступили к планомерному обстрелу его из стенобитных орудий и катапульт [13]. «Порокам же беспрестанно бьющим день и ночь», — свидетельствует летописец. Как позднее сообщали русские беженцы, в осаде Киева было задействовано 32 осадных устройства; во всяком случае, такую цифру записали с их слов западные хронисты9. Татарам удалось «выбить» часть городской стены, однако киевляне заняли её «избыток», то есть остаток, и здесь, на развалинах крепостных стен и киевских валов, развернулось ожесточённое сражение: «ту беаше видети лом копейный и щитов скепанье», по выражению летописца, то есть видно было, как ломались копья и разлетались в щепы щиты, и «стрелы омрачили свет побеждённым». В этой кровавой схватке получил ранение тысяцкий Дмитр, возглавлявший оборону Киева. Татары заняли разрушенную стену «города Ярослава», однако сразу же продвинуться дальше не смогли: «и седоша того дне и нощи». За это время киевляне «создали другой город около Святой Богородицы», то есть укрепились на новых оборонительных рубежах вблизи древнейшей каменной церкви Киева — так называемой Десятинной, построенной ещё святым Владимиром вскоре после Крещения Руси. Как уточняют археологи, летописные строки нужно понимать не в том смысле, что киевляне стремительно, буквально за один день, возвели новую крепость: они укрепились на линии так называемого «города Владимира», старой, но по-прежнему функционирующей киевской крепости как бы внутри «города Ярослава». Сохранявшиеся с конца X века валы, стены с проездными башнями и остатки рвов не утратили своего оборонительного значения, почему и могли быть использованы киевлянами. Наутро битва возобновилась. Татары бросились на штурм новых укреплений, «и бысть брань между ними велика». Как полагают, захватчикам удалось прорвать линию обороны в районе Софийских ворот «города Владимира» (отчего ворота эти позднее получили название Батыевых). Последним оплотом оборонявшихся стала Десятинная церковь. «Люди же взбегали в церковь и на комары церковные (церковные своды; здесь, вероятно: хоры. — А. К.) с имуществом своим», — свидетельствует летописец. Число людей, искавших спасения в церкви, было столь велико, что своды не выдержали тяжести и церковь рухнула, погребая под собой тех, кто уцелел во время начавшейся резни. Такова версия летописи; археологи же утверждают, что истинной причиной обрушения церкви стало применение татарами таранов и камнемётов.

Так пал Киев. Участь его была ужасной. «В то же лето взяли Киев татары, и Святую Софию разграбили (киевский кафедральный собор. — А. К.), и монастыри все, и иконы, и кресты почитаемые, и всё узорочье церковное забрали, а людей от мала и до велика всех мечом убили», — свидетельствует северорусский летописец. Среди прочих был разграблен и разорён Киево-Печерский монастырь, старейшая и наиболее прославленная русская обитель близ Киева. Об этом рассказывает «Киевский Синопсис» — краткое изложение русской истории, составленное в Печерском монастыре в середине XVII века; по словам его автора (предположительно архимандрита Иннокентия Гизеля), ссылавшегося на какие-то древние летописи, татары с помощью своих таранов разрушили до основания каменные стены обители, ворвались в неё и перебили множество иноков и искавших здесь спасения мирян, а иных захватили в плен, разграбили «Великую» Печерскую церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы и все её святыни. Правда, монахам удалось накануне штурма замуровать входы в пещеры и тем спасти их от разграбления, но жизнь в монастыре на долгие годы словно бы замерла: уцелевшие иноки вынуждены были ютиться в наскоро выкопанных схронах — землянках или крохотных пещерах10. В Дальних, или Феодосьевских, пещерах Киево-Печерского монастыря погребено множество иноков, о которых мы не имеем никаких сведений; время жизни большинства из них определяется очень приблизительно — XIII–XIV века. Из поздних надписей-эпитафий над некоторыми захоронениями известно, что по крайней мере двое иноков пострадали от татар — это священномученик Лукиал, погибший во время штурма Киева Батыем, и преподобный Памва затворник, «пойманный от поган и много от них пострадав, не хотячи Христа отрещися»1. Но это конечно же не единственные жертвы взятия и разграбления Печерской обители.