Освободители - Роберт Харви Страница 29

Миранда высказал свое мнение о нецелесообразности закрепления в конституции автономной власти в провинциях: «Это противоречит нравам и обычаям населения страны и в конце концов может помешать нам объединиться в консолидированное государство, что подорвет нашу безопасность и создаст угрозу нашей независимости. Я считаю своим долгом заявить об этом».

В новый, 1812 год страна вошла неуверенно. Ее экономика была разрушена, огромные территории требовали культивирования, торговля несла огромные убытки. Испания объявила Венесуэле экономическую блокаду. Правительство не могло выработать четкого курса управления страной и практически утратило контроль над большей частью ее территории.

В четверг, 26 марта 1812 года, накануне праздника Пасхи, судьба повернулась лицом к роялистам, а патриотам был нанесен жестокий удар. Интересно, что двумя годами раньше генерал-капитан Эмпаран был низложен тоже в четверг перед Пасхой.

В четыре часа пополудни в тихий весенний денек страшный грохот взорвал тишину — началось сильное землетрясение. Все вокруг ходило ходуном. Города Каракас, Мерида, Баркисимето, Трухильо и Сан-Карлос превратились в руины.

Начавшееся землетрясение разбудило Боливара, который отдыхал во время сиесты (дневной сон в самое жаркое время дня). «Я бросился спасать пострадавших. На коленях полз туда, откуда доносились стоны и крики о помощи. Вдруг увидел роялиста Хосе Доминго Диаса. Он посмотрел на меня с презрением и сказал: „Вот видишь, Боливар, сама природа перешла на нашу сторону“. „Если природа против нас, мы будем бороться и заставим ее подчиниться нам“, — со злостью ответил я».

Только в Каракасе погибло около десяти тысяч человек. В городе преобладали глиняные жилища, которые сразу разрушились и погребли под обломками своих обитателей. В Баркисимето целый полк оказался в месте разлома земли и погиб полностью. Сан-Фелипе вместе с шестисоттысячным гарнизоном был уничтожен.

Роялистские цитадели Валенсия, Коро, Маракайбо и Гуайана, как и роялистская армия в целом, остались невредимыми. На суеверных людей это произвело большое впечатление. В пасхальное воскресенье жители страны были охвачены всеобщим ужасом. Два землетрясения унесли жизни как минимум двадцати тысяч венесуэльцев.

Роялистские священники на проповедях говорили, что землетрясение — это Божья кара за изгнание законных представителей испанского короля из страны два года назад. Архиепископ Каракаса утверждал, что венесуэльцы наказаны за свои грехи, и напоминал о Содоме и Гоморре. Землетрясение повлияло и на моральный дух патриотических сил, поскольку тысячи простых жителей Венесуэлы, до этого поддерживавших их, переметнулись к роялистам.

У роялистов появился новый командующий — Доминго Монтеверде, бывший испанский морской капитан. Он был энергичным, храбрым и талантливым воином и, как все испанские солдаты, невероятно жестоким. Мийярес, командующий испанскими войсками в Венесуэле, базирующимися в Коро, и его начальник Контрабария в Пуэрто-Рико приказали Монтеверде вести войска на город Карора. Патриоты были истреблены, а город перешел в руки роялистов.

Оставшиеся в живых патриоты отступили в город Сан-Карлос, где располагался гарнизон патриотических сил. Большая часть страны находилась в руках роялистов. Валенсия опять стала роялистским городом. Среди патриотов началось массовое дезертирство.

Монтеверде приказал капитану Эусебио Антоньянсасу, очень жестокому человеку, двигаться вперед — к равнинам Калабосо. 23 марта Антоньянсас взял город Сан-Хуан-де-лос-Моррос. Современный историк Баралат-и-Диас так описывает это событие: «Не щадили ни детей, ни женщин. Капитан Антоньянсас первым поджигал дома беззащитных жителей, а когда несчастные люди выбегали из своих жилищ, спасаясь от огня, самолично убивал их. Его руки по локоть в крови». В Лос-Гуайос половина гарнизона перешла на сторону врага. Вождь племени секисиков вместе со своими соплеменниками также переметнулся к роялистам.

После неудач на всех фронтах хунта сместила маркиза дель Торо с поста главнокомандующего армией и вновь назначила на этот пост Миранду. Он был провозглашен абсолютным диктатором. В те времена этот титул не имел еще уничижительного значения. Старый ловелас, напудренный, седеющий денди в 62 года наконец-то в самый трудный час стал лидером своего народа.

Вряд ли кто мог тогда спасти положение. И Миранда по многим соображениям был не самой подходящей кандидатурой. Его прогноз был мрачен: «Они назначили меня руководить венесуэльскими похоронами, но я не могу отвернуться от своей родины в такой страшный для нее час». Это был его отчаянный призыв к венесуэльскому народу.

Первым шагом Миранды на посту главнокомандующего стало укрепление подходов к Каракасу. Он перенес свой штаб в Маракэй и выбрал оборонительную стратегию. Единственный способ поднять дух отчаявшихся венесуэльцев, воодушевить их на борьбу с врагом, считал он, — пример личной, пусть даже жертвенной храбрости. Он принял меры против дезертирства и верил, что страну может спасти только помощь из-за рубежа.

Венесуэльская армия не выдерживала сравнения с французской, которой ему довелось командовать в Европе, — она была недисциплинированной и больше походила на партизанский отряд. Перспектива ведения войны в таких условиях приводила Миранду в отчаяние. И хотя получение иностранной военной помощи было маловероятно, Миранда отправил посланников в Лондон — для переговоров с английским правительством, с его друзьями маркизом Уэлсли, Джереми Бентамом и лордом Каслри. Но Британия, больше всего боявшаяся появления новой республики, предпочла остаться в стороне.

Войско Миранды одержало две незначительные победы над Монтеверде, но тяжелые бои у Ла-Виктории и Гуакары выровняли положение. Маркиз дель Торо, уязвленный своим подчиненным положением по отношению к Миранде, отказался выполнять его приказы. Известия о восстании рабов в Барловенто еще больше ослабили моральный дух солдат. Гарнизоны Сан-Хуан-де-лос-Морроса и Гуанаре перешли к роялистам.

Единственным выходом для Миранды было энергичное наступление, но он отказался от него. Миранда боялся, что сам не выдержит наступательных действий. Он также не хотел расстраивать британцев, никогда не одобрявших его революционных настроений. Патриотические чувства Миранды были парализованы старческим безволием и нежеланием проливать кровь. Когда испанцы достигли Кабрерских высот, откуда прекрасно были видны позиции армии Миранды у Маракэя, он отступил к Ла-Виктории. Из Сан-Матео гарнизону Ла-Виктории угрожал Монтеверде.

События приближались к развязке. Два главных борца за независимость в Латинской Америке испытали всю горечь разочарований и предательства. Старший из них уже не сможет оправиться от этого удара. Тот, кому он помог прийти к власти, публично осудит его.

Репутация Симона Боливара была частично восстановлена. Этому способствовали его несомненное мужество и воинский талант. К тому же он получил еще одно наследство: его брат Хуан Висенте погиб во время шторма у Бермудских островов. Боливара послали командовать гарнизоном города Пуэрто-Кабельо, прикрывавшего с запада подходы к стратегически важному для Каракаса морскому порту Ла-Гуайра. Симону присвоили звание полковника.