Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры - Константин Писаренко Страница 3

На этой короткой исторической дистанции ключевую роль сыграли четыре русских человека. Каждый из них принимал важные решения, принципиально повлиявшие на судьбу республики в России. Особенно отличился четвертый. Если первые трое радели за сосуществование с Романовыми, то он, утратив иллюзии или терпение, сделал все, чтобы с династией покончить, и достиг цели. Впрочем, без усилий трех предшественников у него, естественно, ничего бы не вышло. Тройка заложила фундамент, на котором четвертый начал возводить то здание государственного устройства, в котором мы теперь все живем, – республики на французский манер. Правда, завершали строительство уже большевики, пришедшие к власти опять же благодаря отчаянной активности четвертого в течение 1917 года. В каком-то роде наши четыре героя стали архитекторами и великой русской революции, и формы правления, революцией установленной…

Ниже мы рассмотрим подробнее их политические портреты, проследим шаг за шагом движение России к республике и подробнее рассмотрим тайну Великого Февраля, когда на месте старого режима возникла вовсе не та республика, о которой мечтали «предатели», «трусы» и «обманщики».

О Савве Тимофеевиче Морозове написано немало. Меценат, промышленник, спонсор революционных партий. За помощь им и поплатился. Покончил с собой или покончили с ним… большевики. Почему-то эта версия трагедии в Ницце обрела большую популярность, несмотря на ряд существенных нестыковок. Каких? Не будем забегать вперед. Для начала посмотрим, каким образом молодой предприниматель, в недавнем прошлом студент Московского университета, сын именитого купца-старообрядца оказался в эпицентре большой российской политики.

Все началось с того, что купечество Москвы, Поволжья, Урала, в большинстве исповедующее Раскол, посчитало гибельным и для себя, и для России попытку преодолеть отставание империи от Европы посредством активного финансирования отечественной экономики извне. Цель правительство ставило благородную – скорейшее строительство новых заводов, санация или реорганизация уже существующих. Между тем капитал Центральной России не без оснований опасался, что конкуренции с европейским не выдержит и со временем утратит лидерство на родном рынке. Наглядным примером тому служила возникшая в царствование Александра II и бурно развивавшаяся под эгидой различных акционерных обществ промышленность Санкт-Петербурга, Баку, Царства Польского и, прежде всего, Юга России (Украины). Ведь контролировали быстро растущие металлургические заводы Варшавы, Екатеринослава (Днепропетровска), текстильные фабрики Лодзи, угольные шахты Юзовки (Донецка), нефтяные вышки на Каспии главы западных инвестиционных компаний. Они же распоряжались и их прибылью.

Александр III, сознавая важность проблемы, государственным покровительством патриотической части деловых кругов приглушил нарождавшийся конфликт. Его сыну, взошедшему на престол в октябре 1894 года Николаю II, предстояло его урегулировать окончательно. Но… тот уклонился от поиска оптимального решения, передоверив трудную задачу самому влиятельному из министров, то есть Сергею Юльевичу Витте. Витте, однако, являлся убежденным сторонником энергичного привлечения иностранного капитала. Пока он работал под присмотром Царя-Миротворца, личные пристрастия высокого чиновника не играли ключевой роли. Государь корректировал инициативы соратника, в случае нужды. Оттого Центр России довольно долго видел в Витте единомышленника.

Выдвиженец Александра III Сергей Юльевич обрел серьезный политический вес в 1892 году, став 15 февраля министром путей сообщения, а 30 августа – управляющим министерством финансов (министром утвержден 1 января 1893 г.). И почти сразу принял боевое крещение: таможенную войну с Германией. Две великие державы давили друг друга максимальными тарифами около года. Наконец, 29 января 1894-го вышли на компромисс: Россия снизила пошлину на промышленный импорт, Германия – на сельскохозяйственный, лес и керосин. Разумеется, фабриканты и заводчики были не в восторге от данной меры, но в целом понимали, что правительство выбрало из двух зол наименьшее, ибо экспорт зерновых приносил казне основную долю валютной выручки.

По-настоящему первый тревожный звонок для купеческой партии прозвучал 8 мая 1895-го. Николай II с подачи Витте ввел в обращение золотой рубль. В порядке эксперимента. К концу года определились с курсом: 66 копеек золотом за 1 бумажный (кредитный) рубль (3 января 1897 года эксперимент узаконили). Конечно, в условиях обесценения серебра подобную реформу денежной системы провести следовало. Причем обязательно с учетом мнения всех, кого она задевала. К сожалению, министр финансов обеспокоенность москвичей, волжан и уральцев перспективой роста иностранной «помощи» под гарантии крепкого, золотого рубля проигнорировал.

Через год нажим на отечественного производителя возобновился. Сергей Юльевич предложил сократить пошлины на ввоз в страну сельскохозяйственных машин и орудий труда. Предчувствуя шумный отпор оппозиции, организовал общественные слушания законопроекта на IV Всероссийском торгово-промышленном съезде, состоявшемся в рамках XVI Всероссийской промышленной и художественной выставки в Нижнем Новгороде летом 1896 года. Выставка открылась 28 мая, съезд – 4 августа. В пяти секциях форума обсуждались разные вопросы. Все прения, кроме одного, протекали благопристойно и практически бесконфликтно. Жаркая дискуссия разгорелась во второй секции, рассматривавшей ситуацию и развитие «фабрично-заводской и ремесленной промышленности». Длилась она три дня – с 8 по 10 августа. Дебатировалась та самая идея о снижении пошлин на импорт сельскохозяйственного машиностроения. В третий день провели голосование. 51 участник высказался «за», 47, в том числе профессор Д.И. Менделеев и председатель секции В.И. Тихомиров – «против». Двое воздержались.

14 августа баталия продолжилась на пленарном заседании съезда. Большинство, на сей раз уверенное, осталось за «аграриями» – 140 против 63. Вроде бы Витте победил. Победил… использовав административный ресурс, ибо делегаты на съезд не выбирались, а приглашались от разных общественных объединений. По квотам, и самую многочисленную, до полусотни, выделили аграрным представителям. А еще отраслевым чиновникам, учебным заведениям, журналистам и т.д. Неудивительно, что оппоненты министра в итоге потерпели поражение.

И вот как они отреагировали на «спектакль». 17 августа прямо перед закрытием съезда на трибуну поднялся председатель Нижегородского Ярмарочного биржевого комитета Савва Тимофеевич Морозов и заявил, что многие участники ярмарки «с постановлением… не согласны» и требуют обсуждения возможности снижения пошлин на собрании уполномоченных ярмарочного купечества, которое намечено на конец месяца. Морозов просил от председательствующего Д.Ф. Кобеко присовокупить купеческую резолюцию к съездовской. Иными словами, хотел, чтобы Витте все-таки ознакомили с особым мнением предпринимателей Центра России. Естественно, публично просьбу пообещали исполнить. Реально, в материалах съезда документ так и не появился…

И какой вывод напрашивается? Удар по изготовителям молотилок, сеялок, серпов и прочего инвентаря – всего лишь первый шаг. Рано или поздно очередь помериться силами с мировым капиталом дойдет и до высших слоев среднерусского купечества – владельцев текстильных мануфактурных империй. Третьяковых, Бахрушиных, Найденовых, Щукиных, Прохоровых, Алексеевых, Крестовниковых, Рябушинских, Гучковых, Морозовых… Судя по всему, нижегородский съезд развеял у «хлопчатобумажных королей» иллюзии относительно Витте. Впрочем, объявлять ему войну они не торопились. Избрали иную стратегию: попытались вписаться в ту систему координат, за которую ратовал фактический премьер-министр. Благо тот не форсировал воплощение в жизнь рекомендации съезда. Таможенные пошлины на агротехнику, дефицитную в России, локомобили и любые запчасти уменьшили с 25 мая 1898 года сроком на пять с половиной лет (до 18 декабря 1903 г.).