Павел Дыбенко. Пуля в затылок в конце коридора - Владимир Шигин Страница 3

Александра Михайловна Коллонтай

Что касается Коллонтай, то переждав гнев Дзержинского, она снова помчалась в Москву, чтобы заявить об ошибочности своей политической линии и попытаться восстановить утраченное влияние в ЦК. Дыбенко тоже время зря не терял и, пользуясь отсутствием жены, пил и гулял с одесскими девицами. Из немалого количества девушек бывших в это время у него в истории Одессы остались лишь две его постоянные зазнобы, некие подруги Шура и Валя, хотя и от них он частенько «уходил по бабам».

Несколько позднее у Дыбенко завязался роман с «буржуйкой» Валентиной Стафилевской. Существует целый ряд версий относительно знакомства Дыбенко с этой сексуальной одесситкой. По одной из них, Дыбенко спас ее от депрессии, в которой она находилась после того, как при бегстве врангелевских войск из Крыма, ее столкнули с парохода, на котором находились родители. Спасенная рыбаками, Валя оказалась в Одессе. Согласно другой версии, Дыбенко спас ее от кровожадных чекистов, которые уже точили ножи на пойманную буржуйку. На самом деле все было гораздо прозаичней. Стафилевской было двадцать два года, когда один из краскомов 51-й дивизии взял ее «как трофей» при разгроме армии Врангеля в Крыму. На одной из совместных гулянок девица приглянулась Дыбенко, и тот отобрал ее у подчиненного. Нравы среди краскомов были простые, а девушка Валя была, как говорят, без комплексов.

Появление молодой красивой соперницы, разумеется, осталось без внимания Коллонтай. Начались скандалы. Коллонтай подняла вопрос о разводе. Дыбенко пытался вымолить прощение. Рыдая, он ползал на коленях, обещая «исправиться», порвать «с буржуйкой Валькой» и бросить пить. Нервная система Павла Ефимовича к этому времени была уже ни к черту. Кончилось все тем, что когда в очередной раз пьяный Дыбенко появился утром, Коллонтай решила поставить все точки над «и». В книге воспоминаний А.М. Коллонтай так описала тот памятный скандал: «Я проводила отпуск у моего мужа в Одессе. Жили мы на Большой Фонтанке в нарядной вилле какого-то бежавшего с белыми богача… Мучительноповторное объяснение между мной и мужем происходило в саду. Мое последнее и решительное слово сказано: «В среду я уезжаю в Москву». Ухожу от мужа навсегда. Он быстро повернулся ко мне спиной и молча зашагал на дачу. Четко прозвучал выстрел в ночной тишине удушливой ночи. Я интуитивно поняла, что означает этот звук, и, охваченная ужасом, кинулась к дому… На террасе лежал он, мой муж, с револьвером в руке".

В дневнике Коллонтай изложила произошедшую трагедию несколько иначе: «Не лги. Мне все равно, где ты был. Между нами все кончено. В среду я еду в Москву. Совсем. Ты можешь делать что хочешь — мне все равно. Павел быстро, по-военному, повернулся и поспешил к дому. У меня мелькнуло опасение: зачем он так спешит? Но я медлила. Зачем, зачем я тогда не бросилась за ним? Поднимаясь по лестнице террасы, я услышала выстрел… Павел лежал на каменном полу, по френчу текла струйка крови. Павел был еще жив. Орден Красного Знамени отклонил пулю, и она прошла мимо сердца… Только позднее я узнала, что в тот вечер «красивая девушка» поставила ему ультиматум: либо я, либо она».

Вообще странно, что профессиональный военный, желающий покончить жизнь самоубийством, стреляет прямо в орден на своей груди, а не рядом с ним. Впрочем, скандал скандалом, театр театром, а жить все же хочется…

Отдадим должное Александре Коллонтай. Она лично приняла участие в лечении неверного мужа. При этом Коллонтай знала, что более молодая и успешная соперница продолжает борьбу за ее мужа: "Бедный Павел! Она (В. Стафилевская — В.Ш.) навещала его больного тайком, когда я уезжала в партком. Я больше не говорила Павлу о своем намерение уехать. Но это решение крепло. Я выходила Павла. Рана оказалась менее опасной, чем вначале опасались. Павел стал быстро поправляться. Но ко мне он был нетерпелив и раздражителен. Я чувствовала, что он винит меня за свой поступок и что его выстрел вырос в непроходимую моральную стену меж нами». Несмотря на это, Коллонтай в данном случае оказалась на высоте, она не только выходила самоубийцу-неудачника, но отчиталась перед парткомом за «непартийный поступок Павла", взяв всю вину на себя… Только тогда, когда Дыбенко пошел на поправку, она уехала в Москву, оставив Дыбенко с красоткой Стафилевской. Следствием перенесенного ранения у Дыбенко стали частые на боли в сердце, а иногда и потеря сознания. Вообще-то, после данного происшествия его следовало немедленно уволить в запас. Но кто бы отважился поднять руку на героя Октября и "старого большевика"!

А вскоре из печати вышла книга П.Е. Дыбенко «Мятежники», рассказывающая о Кронштадском мятеже и героической роли Дыбенко в деле усмирения мятежа. И хотя книга была написана А.М. Коллонтай, в авторах ее значился сам Павел Ефимович.

* * *

Как мы понимаем, при столь насыщенной личной жизни у Павла Ефимовича, времени на служебные дела в вверенной 51-й дивизии просто не оставалось. При этом, судя, по личному делу Дыбенко он фактически и прокомандовал-то этой дивизией всего три месяца. 30 июня 1922 года приказом РВС № 148 еще не оправившегося от "сердечной раны" Дыбенко назначают с повышением командиром 6-го корпуса.

Из книги писателя В.А. Нелаева «Павел Дыбенко»: "Полученные в академии теоретические знания он с большой охотой и настойчивостью передавал своим подчиненным, прилагал много усилий, чтобы вывести корпус в передовые соединения Красной Армии. И деятельность Дыбенко высоко оценивалась высшим командованием. «За несколько месяцев работы, — отмечал в своей аттестации на Дыбенко М.Н. Тухачевский, — зарекомендовал себя отличным командиром: требовательным и справедливым. Хороший хозяин. Много занимается военно-научной работой. С оперативной стороны показал себя способным, твердым начальником. Чрезвычайно вынослив. В общем, выдающийся комкор, достоин выдвижения…»

То, что Дыбенко был вынослив и мог пить без удержу, тут спору нет. Здесь Тухачевский объективен. И то, что хорошим хозяином был Павел Ефимович, я тоже согласен, мимо рта ложку, как говорится, не проносил. А вот относительно «выдающегося командования корпусом» и особенно относительно его «военно-научной работы»… То ли Тухачевский подписывал характеристику на Дыбенко, не глядя, то ли это ирония.

Павел Дыбенко в 1930-х годах

На должности командира 6-го корпуса Дыбенко задержался опять всего лишь на три месяца, т. к. приказом РВС № 202 от 2 октября 1922 года назначен командиром 5-го корпуса, куда вошли и части сокращенного 6-го корпуса. Какое тут повышение боеготовности. За три месяца в пору только принять дела, познакомиться с подчиненными и более-менее войти в курс дел, тем более, что корпусная организация сложнее дивизионной.

В состав подчиненного Дыбенко корпуса входила его бывшая 51-я Перекопская стрелковая дивизия (комдив Н.Е. Княгницкий, управление в Одессе) и 15-я Сивашская стрелковая дивизия (комдив М.Я. Германович, управление в Николаеве). Управление корпуса с мая по июнь 1922 года согласно директиве командующего Украинским округом должно было дислоцироваться в Киеве, а с июня 1922 по март 1923 года в Елизаветграде, и только с марта этого года в Одессе. Однако ни в Киеве, ни в Елизаветграде Дыбенко не появлялся, предпочитая проводить время в более приятной и близкой ему Одессе, где уже обжился будучи комдивом. Это другие комкоры безвылазно сидели в указанных для дислокации их штабов городах, но для Дыбенко никто не был указ, он жил там, где хотел. Самое удивительное, что к этому снисходительно относился, как М.В. Фрунзе, так и А.И. Корк, да и все другие начальники. Думаю, что просто с Дыбенко никто не хотел связываться. Войны пока, слава богу, не было, ну, а то, что Павел Ефимович гуляет, так ведь по праву заслужил своим огромным вкладом в победу Октября!