Духовная прародина славян - Михаил Серяков Страница 3

В чем же состоит суть этого откровения? Мифы всех народов обычно повествуют о богах. Обычно считается, что боги находятся где-то вовне — на небе, на Олимпе и т. п. — и лишь изредка являются людям. Однако многолетние исследования, наблюдения и размышления привели основателя аналитической психологии К.Г. Юнга к совершенно иному выводу: «…психологически говоря, бог всегда обозначает высшую ценность, то есть наибольшую сумму либидо, величайшую жизненную интенсивность, высшее качество психологической жизнедеятельности» [8]. Под либидо же этот исследователь понимал энергию жизненного процесса. «Либидо, подобно физической энергии, проходит через все возможные превращения, о которых нам свидетельствуют фантазии бессознательного и мифы. По-видимому, эти фантазии суть прежде всего самоотображения энергетических процессов превращения, которые имеют, конечно, свои определенные законы, определенный “путь” свершения. (…) Этот путь есть также и судьба, поскольку судьба зависит от нашей психологии. Это есть путь нашего определения и нашего закона» [9]. Естественное течение либидо означает полное повиновение основным законам человеческой природы, что является самым высоким моральным принципом, который и ведет человека к высшим жизненным достижениям.

При таком понимании бог оказывается не извне, а внутри нас. «Для нашей аналитической психологии как науки, которую с человеческой точки зрения надо понимать как эмпирическую, образ Бога есть символическое выражение известного психологического состояния или функции, характеризующейся тем, что она является безусловно превосходящей сознательную волю субъекта и потому может вынуждать или делать возможными такие деяния и достижения, осуществление которых было бы недоступно сознательному усилию. Этот по силе своей преобладающий импульс — поскольку божественная функция проявляется в поступках — или это, превосходящее сознательный рассудок, вдохновение происходит от скопления энергии в области бессознательного. Благодаря такому накоплению либидо оживляются образы, принадлежащие коллективному бессознательному, в качестве скрытых возможностей; среди этих образов находится и Бого-образ, тот отпечаток, который с незапамятных времен является коллективным выражением для наиболее сильных и безусловных влияний, оказываемых на сознание со стороны бессознательных концентраций либидо.

Для нашей психологии, которая, как наука, вынуждена ограничиваться опытом в пределах, установленных для нашего познания, — бог даже и не относителен, а есть лишь функция бессознательного, то есть проявление известного отколовшегося запаса либидо, активировавшего Бого-образ. С метафизической точки зрения бог, конечно, абсолютен, то есть существует сам по себе. Этим и выражается полное отщепление от бессознательного, что психологически означает, что человек не сознает факта возникновения божественного воздействия из собственного внутреннего мира» [10]. Бог, таким образом, находится в глубинах бессознательного, из которых он и влияет на душу как отдельного человека, так и всего народа. В другой своей работе К.Г. Юнг отмечает, что бог — «это нечто в нашей психической структуре, что было прежде сознания», и, подчеркивает, что, «если бессознательное в принципе существует, оно должно включать в себя предшествующую эволюцию нашей сознательной души» [11]. При этом следует иметь в виду, что «более глубокое исследование человеческой психики сразу обнаруживает… что психологически мы, по чисто эмпирическим основаниям, имеем право считать содержания бессознательного столь же действительными, как и вещи внешнего мира..» [12]Для индивидуального человека связующим элементом между сознательным и бессознательным оказывается сон, а для народа — миф: «Миф — это необходимое связующее звено между бессознательным и сознательным знанием. Разумеется, бессознательному известно больше, но это особое знание, существующее в вечности, не разделенное на “здесь” и “сейчас”, не переводимое на наш рациональный язык» [13]. Подобно тому, как под воздействием внешнего света в человеческом организме возникают глаза как особый орган зрения, так и под воздействием безусловной творческой силы духа в человеческой психике возникает изначальный образ или архетип. Рассматривая его значение, К.Г. Юнг подчеркивал, что он является объединяющим выражением живого процесса. Путем упорядочивания и связывания смысла в чувственных и внутренних духовных восприятиях он освобождает психическую энергию от прикрепленности ее к непосредственным восприятиям, одновременно прикрепляя освобожденные энергии к определенному смыслу, который и направляет деяния на путь, соответствующий данному смыслу. Кроме этого изначальный образ высвобождает скопившуюся энергию, указывая духу на природу и претворяя простое естественное влечение в духовные формы. В силу этого изначальный образ есть ступень, предшествующая идее, являясь почвой ее зарождения. В свете этого изучение древних праотеческих мифов оказывается не отвлеченным любопытством, а познанием глубинной сущности самого себя. Задолго до К.Г. Юнга это чувствовал мудрый греческий историк Плутарх: «Всяких благ, Клея, люди, имеющие разум, должны просить у богов, более же всего мы желаем и молим получить от них знание о них самих, насколько это доступно людям; ибо и человек не может принять ничего более великого, и бог даровать ничего более священного, чем истина» [14]. С учетом этого мы и попробуем рассмотреть историю развития духа наших далеких предков.

Долгое время считалось, что в славянской традиции не сохранилось ни одного предания, ни одной мифологической генеалогии, повествующих о происхождении всего славянского племени в целом. Про отдельные славянские племена уже в Средневековье были записаны предания об их легендарных родоначальниках, но даже их деятельность относилась к эпохе расселения уже существовавших племен, таких как чехи, поляки, хорваты, радимичи или вятичи. С принятием же христианства монахи-летописцы стали вписывать историю возникновения славян в ветхозаветные предания. К счастью, несмотря на все старания христианства навязать нашим предкам библейский миф об их происхождении от Адама и Евы, в Белоруссии сохранился древний языческий миф о происхождении всего славянского племени.

Миф этот впоследствии распался на ряд легенд, первая из которых была записана в 1820—1840-х гг. на территории белорусского Подвинья: «Когда-то еще мир только начинался, так ничего нигде не было. Везде стояла мертвая вода, а среди воды торчал то ли камень, то ли еще что. Один раз Перун как разыгрался и давай швырять стрелы в этот камень. От его стрел выскочили три искорки: белая, желтая и красная. Упали те искорки на воду; с этого вся вода замутилась, и мир замутился, как тучи. Но через некоторое время, как все просветлело, ясно стало — где вода, где земля. А чуть позже завелась и всякая жизнь — ив воде, и на земле. И леса, и травы, и звери, и рыбы, а после и человек завелся: или он пришел откуда или вырос тут. Потом он стал заводить свои человеческие порядки. Долго ли он так жил, или коротко, но имел он уже свою усадьбу, имел много жен, а еще больше детей. Было ему имя Бай. А как пришел час его смерти, тогда созвал он своих сыновей и разделил все имущество. Только одного сына забыл. Тот в это время был на охоте и с ним были любимые собаки отца Ставры и Гавры. Звали этого сына Белополь. Вскоре после смерти отца вернулся Белополь с охоты. А братья ему говорят: