Легенды первых лиц СССР - Алексей Богомолов Страница 3

И в Щёкине, и в Курске т. Сталин гулял по городу. В пути между Тулой и Орлом у нас на «паккарде» перегрелись покрышки. Тов. Сталин велел остановить машину и сказал, что пройдётся немного пешком, а шофёр за это время сменит покрышки, а потом нас догонит.

Пройдя немного по шоссе, мы увидели три грузовика, стоявшие у обочины шоссе, и на одном из них шофёр тоже менял покрышку.

Увидев тов. Сталина, рабочие так растерялись, что не верили своим глазам, так неожиданно было его появление на шоссе, да ещё пешком. Когда мы прошли, они начали друг друга обнимать и целовать, говоря: «Вот какое счастье, так близко видели товарища Сталина!»

Но несанкционированно контактировать с вождём люди побаивались, особенно после массовых репрессий конца 1930-х годов и новой волны арестов в начале 1950-х.

В качестве иллюстрации того, насколько далёк был Сталин от народа, приведу рассказ своей мамы Виктории Алексеевны Богомоловой, которая во второй половине 1940-х годов работала в библиотеке в здании Большого театра. Окна учреждения выходили во внутренний двор, и накануне прибытия Сталина, который изредка посещал театральные постановки, все кабинеты, из которых можно было увидеть генерального секретаря, запирались, а в коридорах выставлялась охрана. Цитирую по сохранившейся диктофонной записи:

— Видимо, в этот раз Сталин приехал на спектакль без предупреждения. Я услышала во дворе какой-то шум и выглянула в окно. Во двор въезжало несколько автомобилей. Когда они остановились, сразу выскочило несколько человек в военной форме. А один из них, по-моему полковник, открыл заднюю дверь большой машины — ЗИСа. Из двери, к моему удивлению и ужасу, вышел Сталин. Секунду постоял и в сопровождении охраны пошёл к служебному входу.

Я отпрянула от окна и немедленно пошла, вся в слезах, к своей начальнице Александре Степановне. И говорю ей: «Александра Степановна, что мне теперь делать? Я Сталина видела!» Она постаралась как можно быстрее успокоить меня, спросила, не заметил ли кто моего «проступка». А потом сказала: «Деточка! Об этом знаем только мы с тобой. Никому и никогда этого не рассказывай. Будем надеяться, что всё обойдётся…»

Добавлю только, что испуг от того, что мама «без разрешения» увидела вождя, был столь велик, что она рассказала об этом домашним только лет через пятнадцать, в начале 1960-х…

Никита Сергеевич Хрущёв, сменивший Сталина на посту лидера страны, разговаривать с народом любил. Но это общение, как правило, было официальным — с соблюдением определённой дистанции. Бывали случаи, когда после очередного зарубежного вояжа он собирал по двенадцать тысяч человек — в основном активистов КПСС или так называемый «партийно-хозяйственный актив» — в лужниковском Дворце спорта и на протяжении пары часов эмоционально рассказывал им о проделанной работе. Всякие выражения, так запомнившиеся слушателям, типа «Мы им покажем кузькину мать!» или сказанные им при недовольном шуме собравшихся, например: «Это кто это там укает? Это под Сталин… под Волгоградом недобитые укают!» — звучали только в зале и в прямом эфире радио и телевидения. В газетном варианте речей Хрущёва они в обязательном порядке убирались или же заменялись более мягкими. Хотя по отзывам людей, знавших Хрущёва и работавших с ним, он в рабочей обстановке и в быту нечасто употреблял ненормативную лексику, разве что мог назвать проштрафившегося сотрудника «турком».

Сын Хрущёва Сергей Никитич вспоминал о том, что в послевоенные годы, в то время, когда семья жила в доме на улице Грановского, его отец часто гулял по Москве, да ещё не один, а в большой компании:

— Отец взял себе в привычку время от времени вытаскивать Георгия Максимилиановича [1]пройтись после работы по вечерней Москве. Тот не сопротивлялся, и мы отправлялись гурьбой — впереди Сами, за ними мама с женой Маленкова Валерией Алексеевной, а следом Рада с Алёшей, дети Маленкова и я.

Вокруг сновала охрана, отцовская, привыкшая к таким прогулкам ещё по Киеву, и местная, видевшая в каждом встречном потенциального террориста. Но к нам они не приближались, прохожих не беспокоили — знали: отец подобного поведения терпеть не мог.

Ни отца, ни Маленкова почти не узнавали. Гуляли мы обычно осенними вечерами (летом ночевать ездили на дачу), в темноте лица различимы плохо. Думаю, что их и не очень-то помнили по портретам. Во всяком случае, прогулки проходили без помех.

Чаще гуляли по улице Калинина, Моховой, заворачивали на Горького, а оттуда домой. Если уходили в Александровский сад, а дальше на Красную площадь и по набережной вокруг Кремля, поход затягивался.

Отметим, что эти прогулки по городу для руководителей КПСС были в некотором роде «конспиративными» — вечером, в полутьме, в сопровождении охраны. И общения с народом не предусматривалось. Если какие-то встречи и были, то только по инициативе первого секретаря и главы правительства. Он мог остановить кортеж и зайти в магазин. Неожиданно для принимающих его местных властей посетить какой-то не предусмотренный планом объект. Но всё делалось, повторяю, по его инициативе.

А вот незапланированное общение с представителями народа Хрущёву активно не нравилось. Он считал, что инициатива должна проявляться только им самим. С другой стороны, к личной охране, которая ограничивала общение, до определённого времени он относился настороженно. По свидетельству Николая Фёдоровича Васильева, заместителя начальника охраны Хрущёва, тот недолюбливал охранников, называя их «бездельниками, которые народу не дают пройти». И даже как-то дал указание сократить штат и снять охрану по периметру дачи, на которой он отдыхал в Крыму. Осталась охрана только у самого здания. К чему это привело, вспоминает председатель совета ветеранов ФСО генерал Сергей Королёв, в своё время возглавлявший отдел 9-го управления КГБ в Крыму, который ведал охраной государственных дач.

— В 1961 году до моего назначения на должность начальника отдела группа жалобщиков из трёх человек во время прогулки Хрущёва ранним утром по пляжу неожиданно возникла перед ним со стороны Ливадийского пляжа, чтобы вручить заранее написанные жалобы на несправедливые действия местных властей. Хрущёв оторопел от такой бесцеремонности и в резкой форме отругал и пристыдил их. Приказал начальнику охраны взять жалобы и отдать их помощнику. Люди были задержаны охраной и препровождены для разбирательства в местную милицию. По указанию Хрущёва на следующий день их освободили.

По нашему ходатайству в отделах Крыма и Кавказа комендантами дач были назначены офицеры, а вместо вахтёров, вооружённых палками, ввели должности сотрудников охраны — сержантов и старшин. На всех объектах установили технические средства охраны.

Система рассмотрения писем и обращений граждан в 1960-е годы, конечно, существовала, но была малоэффективной. Термины «отписки», «очковтирательство» прочно вошли в лексикон советских людей. Некоторые вопросы, особенно бытовые, не решались местными властями в течение многих лет. Поэтому граждане СССР, которые традиционно верили в «доброго царя», всеми правдами и неправдами пытались прорваться к руководителям государства, иногда даже с риском для собственной жизни.