Сарум. Роман об Англии - Эдвард Резерфорд Страница 3

Как ни странно, предания не лгали и не преувеличивали. Соплеменники Ххыла обитали в тех местах, что впоследствии станут севером Англии. Ледяной щит тридцатифутовой толщины медленно отступал на север – племя Ххыла обосновалось там, где несколько веков назад лежал лед. На западе берега омывал Атлантический океан – ближайшей сушей был неизвестный Ххылу остров Ирландия; лишь через девять тысяч лет бесстрашные мореплаватели пересекут водные просторы и достигнут берегов Северной Америки. На юге, в равнинах и низинах современной Южной Англии, древние дельты Рейна и других рек за долгие тысячелетия образовали широкий пролив, который сейчас называют Ла-Манш. А вот на юго-востоке полоска суши соединяла полуостров Британия с Евразией; от Восточной Британии до заснеженных вершин Уральских гор на две с половиной тысячи миль распростерлись дремучие леса и степные просторы.

Десятки тысяч лет обитатели Северного полушария свободно передвигались по материку: с началом оледенения уходили на юг, а когда лед отступал – снова возвращались на север. Предки Ххыла кочевали и по российским степям, и по берегам Балтики, по Иберийскому полуострову и Средиземноморью – память об этом, неосознанно жившая в Ххыле, обусловливала его восприятие окружающего мира. Двести лед назад его предки прошли через густые леса на востоке Британского полуострова и вслед за стадами двинулись на север, а теперь Ххыл по их следам собирался добраться до южных земель. Наверное, если бы он представлял, как это далеко, то вряд ли решился бы на подобное путешествие, однако ему было известно лишь, что теплые края существуют и теперь самое время туда отправиться.

Охотник вполне мог бы привести в исполнение свою отчаянную задумку, если бы не непредвиденное роковое событие.

– Кто пойдет со мной? – спросил Ххыл соплеменников.

Ответом ему стало молчание: в приполярной тундре жили и охотились далекие предки, племя как-то выжило. Неизвестно, есть ли на самом деле теплые края. А вдруг их населяют враждебные племена? Доводы Ххыла никого не убедили. Через несколько дней, после долгих споров, Акуна неохотно согласилась отправиться в путь.

Ранним утром, под теплыми лучами бледного солнца, четыре оставшихся семейства вышли провожать Ххыла и грустно смотрели вслед путникам, уходившим на верную смерть.

Пять дней Ххыл, Акуна и дети шли на юг по бескрайней бурой тундре. Ххыл с Акуной по очереди несли свернутые шкуры, шесты жилища и съестные припасы – вяленое мясо и ягоды. Из-за детей приходилось двигаться медленно, но за день они покрывали миль десять, и Ххыла это вполне устраивало. Тундру там и сям пересекали ручьи и речушки, где ловилась рыба, а на третий день пути охотник убил зайца стрелой с кремнёвым наконечником, метко выпущенной из небольшого лука. Ххыл часто поглядывал на небо: орел или сокол в облаках тоже выслеживали добычу. Путники не тратили сил на пустые разговоры, молчали даже дети.

Мальчик, крепкий пятилетний малыш с большими задумчивыми глазами, шел медленно, но упрямо. Ххыл надеялся, что сын выдержит тяготы пути. Девочка Вапа, худенькая, как олененок, казалась хрупкой, но Ххыл знал, что она сильная.

На пятый день путники добрались до величественного известнякового хребта. Горная гряда на несколько сот футов вздымалась над тундрой и тянулась по восточной оконечности Британии примерно двести миль, после чего мягкой дугой сворачивала на запад еще на двести миль и наконец выходила к морю на юге, но прежде образовывала в центре Южной Британии меловое плато, от которого в разные стороны щупальцами огромного осьминога расползались другие хребты. В доисторические времена, да и позднее, эти хребты служили естественными дорогами для первобытных племен.

С вершины кряжа открывался такой чудесный вид на пятьдесят миль вокруг, что даже Акуна ахнула и улыбнулась. На гряде росли чахлые деревца, редкие рощицы и густой кустарник, где путники укрывались на ночь. Дни шли за днями, скитаться в одиночестве было тяжело, но Ххыл не терял надежды и упрямо двигался вперед, представляя себе неведомые южные края, где тепло и много дичи – ведь путешествие он затеял ради благополучия семьи.

Как же ему повезло с Акуной! Всякий раз, когда Ххыл смотрел на нее, по телу растекалось приятное тепло. Они встретились, когда Акуне было двенадцать: ее племя кочевало по тундре и забрело в охотничьи угодья соплеменников Ххыла. Такие редкие встречи всегда давали повод для всеобщего веселья. Мужчины обзаводились спутницами, ведь кочевники хорошо знали, что межплеменные союзы производят крепкое, сильное потомство. У молодого Ххыла, уже тогда прославленного охотника и следопыта, женщины не было. Акуна, миловидная и складная девушка, составила ему прекрасную пару. Долгих обсуждений не потребовалось: мужчины устроили совместную охоту, после чего отец Акуны отдал дочь Ххылу в обмен на кремнёвые наконечники для стрел.

Сейчас Акуне минуло двадцать два – зрелая женщина в расцвете сил. Обычно к этому возрасту женщины становились морщинистыми и жилистыми, но Акуна сохранила привлекательность: не такая смуглая, как соплеменники Ххыла, с необычными зеленовато-карими глазами, копной русых волос, сейчас густо смазанных салом, и широким чувственным ртом с крепкими ровными зубами. Щеки еще не покрылись сеткой глубоких морщин, как у большинства ее сверстниц.

Мысли о гибком, податливом теле Акуны вызывали у Ххыла невольную улыбку; он с тайным восторгом вспоминал ее великолепную налитую грудь, крутые изгибы бедер, гладкую и светлую, будто сияющую изнутри кожу, покрытую легким пушком, а не порослью жестких волос, как у приземистых соплеменниц Ххыла. Коротким полярным летом, когда в тундре наступали долгожданные теплые деньки, Ххыл с Акуной купались в холодных, сверкающих струях ручьев и речушек. Акуна во весь рост вытягивалась на берегу, нежась в солнечных лучах, а Ххыл, гордый своей мужской силой, набрасывался на нее. Она с глубоким низким смехом, будто рожденным в недрах самой земли, подставляла ему пухлые губы.

Да, ему и впрямь повезло! Акуна знала, где отыскать ягоды и орехи, умела плести рыбацкие сети. Ххыл мечтал, что она родит ему еще одного сына – только не в тундре, а в теплых краях.

Через двадцать дней Ххыл с семьей спустились с кряжа и отправились на восток. Здесь, на плодородной равнине, растительность стала гуще: кое-где по берегам виднелись купы деревьев; камыши и высокие травы клонились под холодным восточным ветром. Ххыл с удовольствием отмечал перемены, но теплее пока не становилось.

Дети тяжело переносили путешествие. Вапа исхудала, личико у нее заострилось, голова бессильно свисала на тонкой шее, но девочка упрямо шла за родителями. Мальчик вот уже три дня плелся, засунув в рот большой палец – дурной признак, – и несколько раз отказывался идти дальше. Ххыл и Акуна понимали, что потакать этому нельзя – остановки нарушали размеренный ритм путников, – поэтому медленно двинулись вперед, оставив его одного. Вапа не выдержала и волоком потащила брата за собой. Он до самого вечера не глядел на родителей, но больше не отставал.

Путники остановились на ночлег в чаще леса. Ххыл поймал в речушке пару рыбин. Акуна сидела у костра, дети жались у ее ног.

– Далеко еще до леса? – спросила она.