Великий закон славян - Михаил Серяков Страница 3

Современная психология лишь в начале XX века благодаря работам К.Г. Юнга открыла, что помимо индивидуального бессознательного в человеческой психике лежит более глубокий слой – коллективное бессознательное. Его содержание составляет набор различных архетипов (первообразы Матери-Земли, героя, мудрого старца и т. д.), которые недоступны непосредственному человеческому восприятию и осознаются через их проекцию на внешние объекты. «Архетип составляет, по всей видимости, базовую структуру эстетической памяти, сохраняющей „опыт биологического вида, накопленный в процессе эволюции. Эта память связана с врожденным механизмом поведения, закодирована в носителях наследственности – генах“ и генетически восходит к мифологическому мировосприятию, к магическому образу мышления, к символизму как способу познания действительности» [5]. В индоевропейской традиции вселенский закон предопределял должную деятельность богов, героев и природы в самом широком смысле этого слова, которые прямо или косвенно легли в основу этих первообразов. Соответственно с этим и на уровне человеческой психики вселенский закон лежит гораздо глубже слоя архетипов и тем более не может быть непосредственно воспринят логическим мышлением. Если коллективное бессознательное, присутствующее в каждом человеке, хранит опыт человечества как биологического вида, то сфера космического закона гораздо шире этих рамок, и, хотя бы в качестве гипотезы, можно высказать предположение, что ей должен соответствовать уровень вселенского бессознательного.

Чтобы составить себе более или менее адекватное представление о том, как этот великий закон виделся нашим предкам, нам, в силу вышеуказанных причин, предстоит проанализировать следы представлений о нем у различных индоевропейских народов. Начинать это исследование непосредственно с русской языческой традиции не представляется возможным. Хоть христианству и не удалось окончательно ее уничтожить, все-таки за тысячу лет ему удалось добиться достаточно многого. В своем первоначальном виде до нас не дошло ни одного языческого мифа, и в этом отношении от Руси выгодно отличаются не только античная Греция, которой посчастливилось в полной мере запечатлеть свои духовные достижения задолго до расцвета церковной цензуры, но даже находившиеся примерно в таких же условиях Ирландия и Скандинавия. В результате ученые располагают крайне узким кругом данных о язычестве наших предков: несколько строчек в летописи, где упоминаются в основном имена богов, отрывочные и туманные заметки иностранных путешественников, ряд поучений против язычества, дающих информации немногим больше летописной, несколько намеков в «Слове о полку Игореве» да редкие археологические находки, относящиеся к интересующей нас тематике. Помимо этих первичных данных, есть достаточно широкий круг данных вторичных, представляемых фольклором и этнографией, однако все они несут на себе более или менее явную печать христианских верований и без предварительного тщательного анализа не могут быть использованы для реконструкции русского язычества. Поскольку для осуществления этой задачи в распоряжении специалистов имеются лишь разрозненные и весьма малочисленные фрагменты мозаики, то неудивительно, что их выводы зачастую различаются, а порой и просто взаимоисключают друг друга.

Исследователи достаточно давно поняли, что в случае существенного уничтожения той или иной традиции единственной возможностью расположить оставшиеся фрагменты в правильном порядке и на их основании воссоздать былые контуры является сравнение с родственными традициями. Однако это сравнение должно быть тщательным и корректным. Ни механический перенос, ни произвольные аналогии в этом деле абсолютно недопустимы, и материал сохранившейся традиции может привлекаться для восстановления разрушенной лишь в том случае, если в последней зафиксированы следы аналогичных представлений. Для избежания возможных ошибок следует брать не какую-либо одну сторону мифологического образа или персонажа в сохранившейся традиции, а весь комплекс связанных с ним представлений и, по возможности, искать в разрушенной традиции следы не одной черты, а всего комплекса представлений. Лишь такой подход дает гарантию необходимой точности реконструкции и позволяет избежать произвольной субъективной интерпретации сохранившихся фрагментов.

Проиллюстрируем эти теоретические рассуждения конкретным примером. Специалистам хорошо известно, что в Индии понятие вселенского закона обозначалось словом puma (rta). Согласно выводам немецкого индолога Г. Людерса, дополненным и уточненным Я. Гондой, в нем следует видеть некий универсальный принцип, частное и повсеместное проявление которого способствует сохранению определенного (соответствующего должному положению вещей) статуса ведийской вселенной и ее элементов. Поскольку данный порядок совпадал с истиной, то и рита понималась как истина в самом широком смысле этого слова. Индийская мифологическая традиция сохранилась гораздо лучше русской и была зафиксирована в гимнах «Ригведы» достаточно рано, поэтому в свете данного исследования наиболее разумным будет взять ведийский вселенский закон риту в качестве эталона для сравнения. Этот шаг является тем более оправданным, что индийская традиция не только родственна русской, но, как было показано в книге «„Голубиная книга“ – священное сказание русского народа», в ряде ключевых моментов стоит к ней гораздо ближе, чем какая-либо другая индоевропейская традиция. Коль индийская традиция родственна славянской, а последняя из индоевропейской эпохи должна была унаследовать понятие всемирного закона, то в русском языке должен был присутствовать термин для его обозначения. Шедшие примерно таким же путем логических рассуждений В.В. Иванов и В.Н. Топоров заявили по этому поводу: «По совокупности значений др.-инд. rta – ближе всего слав. zаkоnъ, слово, используемое и для обозначения свода юридических правил, обычаев» [6]. На наш взгляд, уважаемые исследователи допустили здесь ошибку и индийской рите ближе всего славянский термин рота, родственный ей к тому же и этимологически.

Для того чтобы определить, какое из этих двух мнений правильно, следует рассмотреть ведийскую риту в более общем мифологическом контексте, а затем установить, имеется ли ему аналогия в сохранившихся фрагментах русского язычества. В первую очередь необходимо определить, с каким именно мифологическим персонажем или персонажами рита наиболее прочно связана в РВ. Для специалистов по ведийской мифологии ответ на этот вопрос не составит труда: «Rta, как известно, связывается наиболее часто с Варуной. В связи с этим уместно отметить, что Земля и Небо называются „установленные дхармой (благодаря дхарме) Варуны“ – VI.70.1» [7]. Еще точнее по этому поводу высказался выдающийся французский ученый Ж. Дюмезиль в своем фундаментальном исследовании об общих законах мифотворчества индоевропейских народов, восходящих ко времени их единства. На богатом фактическом материале он доказал, что для языческого пантеона целого ряда индоевропейских народов было характерно существование двух верховных богов, носящих неантагонистический характер. На различных этапах развития существование двух верховных богов прослеживается в мифологии Индии, Ирана, Греции, Рима и Скандинавии. В силу различных исторических обстоятельств первоначальная индоевропейская схема сохранилась в Индии, мифологические представления которой и в этом отношении можно считать как бы эталоном при анализе положения и взаимоотношений верховных богов других индоевропейских народов.