Конец Великолепного века, или Загадки последних невольниц Востока - Жерар де Нерваль Страница 3

— Он не понимает, это турок из Англии.

Через дверь, увитую цветами и листьями, мы вошли в очень красивый двор, разукрашенный цветными фонариками. На оранжевом фоне окон, за которыми толпились гости, вырисовывалось причудливое кружево машрабийи. Пришлось остановиться и занять место во внутренней галерее. В дом поднимались только женщины, там они снимали покрывала, и через деревянные точеные решетки окон можно было видеть лишь расплывчатые контуры, блеск ярких костюмов и украшений.

Свадебная процессия. Художник Винченцо Маринелли

Пока новобрачная и женщины из обоих семейств встречали дам, жених, в красной, расшитой золотом одежде, уже слез с осла и принимал поздравления мужчин, приглашая их в комнаты цокольного этажа, где были расставлены низкие столики, на которых возвышались пирамиды блюд с разными угощениями. Достаточно было сесть на пол скрестив ноги, осторожно достать одно блюдо, взять чашку и попросту, с помощью пальцев приступать к трапезе. Каждый пришедший был желанным гостем. Я не осмелился участвовать в пиршестве, опасаясь, что нарушу ритуал. К моему утешению, самая красочная сторона праздника происходила как раз во дворе, где под громкую музыку один танец сменялся другим. В центре большого круга, образованного зрителями, группа нубийских танцоров выделывала замысловатые па; они двигались вперед и назад, повинуясь движениям женщины, одетой в полосатую накидку, ее лицо было закрыто покрывалом, в руках она держала ятаган и, казалось, то грозила танцующим, то убегала от них прочь. Альмеи сопровождали танцы песнями и ударами в глиняный барабан (дарабукка), который держали на уровне уха в левой руке. Оркестр, составленный из разных, неизвестных мне инструментов, тоже участвовал в этом празднике, к которому присоединились и зрители: они хлопали в ладоши в такт музыке. В перерывах между танцами разносили прохладительные напитки, и среди них был один, о котором я раньше не подозревал. Черные рабы ходили среди толпы, взбалтывая серебряные флаконы с ароматизированной водой; я ощутил сладковатый запах розы, только когда мне на бороду и на щеки попало несколько капель.

Тем временем один из мужчин — несомненно, важное лицо на этой свадьбе — подошел ко мне и весьма учтиво произнес несколько слов, я ответил спасительным «тай-еб», и он, казалось, остался вполне удовлетворен; когда он обратился к моим соседям, я спросил у драгомана, о чем шла речь.

— Он приглашал вас пожаловать в дом, чтобы увидеть невесту, — сказал мне тот.

Вне всякого сомнения, мой ответ прозвучал как согласие, но в доме мне удалось бы увидеть только закутанных в покрывало женщин, которые будут обходить комнаты, где толпятся гости, поэтому я решил, что мое приключение не должно заходить так далеко. Правда, новобрачная и ее подруги предстанут в великолепных нарядах, скрытых на улице покрывалом, но я не был до конца уверен в правильности моего произношения «тайеб», чтобы отважиться проникнуть в семейный круг. Нам с драгоманом удалось пробраться к воротам, выходившим на площадь Эзбекия.

— Жаль, — сказал мне драгоман, — а то вы бы могли посмотреть представление.

— Какое представление?

— Комедию.

Я тотчас же подумал о знаменитом «Карагёзе», но речь шла о другом. «Карагёза» показывают только во время религиозных праздников: это легенда, полная глубоких символов; представление же, о котором говорил драгоман, должно было состоять из небольших комических сценок, роли в которых исполняют мужчины; их можно сравнить со сценками, построенными на пословицах, которые разыгрывают у нас в великосветском обществе. Здесь же представление дают для того, чтобы гости могли приятно провести остаток ночи, когда молодожены со своими родителями удаляются на женскую половину дома.

Судя по всему, празднества по случаю этой свадьбы продолжались уже целую неделю. Драгоман рассказал мне, что в день, когда заключается брачный контракт, на пороге дома, перед тем как проходит невеста, устраивают заклание баранов. Он поведал мне и о другой церемонии: разбиваются сахарные головы, из которых вылетают два голубя; в полете этих птиц усматривают какое-то предзнаменование. Эти обычаи остались, по-видимому, еще с глубокой древности.

Я вернулся домой, потрясенный увиденным. Вот, решил я, народ, для которого свадьба — важное событие. Правда, некоторые детали сегодняшнего празднества говорили о том, что молодые супруги происходят из зажиточных семейств, но и у бедняков бракосочетание сопровождается не меньшей пышностью и блеском. Им не приходится платить музыкантам, комедиантам и танцорам — это их друзья, В противном случае приглашенные делают пожертвования. Костюмы берутся на время, каждый гость приносит свою свечу или факел, а диадема невесты так же украшена бриллиантами и рубинами, как у дочери паши. Где еще можно встретить подобное равенство? Сегодня — день триумфа юной египтянки, которая, возможно, не столь красива под своим покрывалом, не столь богата в своих бриллиантах, но, ослепительная, она идет по улицам города, который любуется ею и составляет ее свадебный кортеж. Она поражает всех своими царскими драгоценностями, пурпуром одежд, но лицо ее не видимо никому, и, таинственная, она идет, словно древняя нильская богиня. Только одному мужчине суждено узнать секрет скрытых от всех красоты и изящества; только он один сможет безмятежно любоваться своим идеалом и считать себя избранником принцессы или феи; если же его ждет разочарование, что ж, оно пощадит его самолюбие, хотя любой обитатель этой счастливой страны вправе не один раз пережить этот праздничный, полный иллюзий день.

Мой драгоман — редкий человек. Правда, я опасаюсь, как бы он не оказался слишком достойным слугой столь незначительного господина, как я.

Он предстал предо мной во всем своем блеске в Александрии, на палубе парохода «Леонидас». Абдулла, так звали моего нового знакомого, подплыл к пароходу на нанятой лодке в сопровождении негритенка, который нес за ним длинную трубку, и драгомана помоложе — для свиты. Длинная белая туника скрывала его одежды и подчеркивала смуглость бесстрастного, как у сфинкса, лица — ведь в его жилах текла нубийская кровь. Наверное, его предки принадлежали к разным расам. В ушах у него висели тяжелые золотые кольца, а неспешная поступь и длинные одежды завершали идеальное, в моем понимании, воплощение вольноотпущенника времен Древнего царства.

Среди пассажиров не было ни одного англичанина, и наш герой, несколько этим раздосадованный, за неимением лучшего, выбрал меня. Мы причаливаем; он нанимает четырех ослов для себя, своей свиты и для меня и сразу же везет в гостиницу «Англетер», где меня охотно принимают примерно за шестьдесят пиастров в день; сам же он ограничивает свои притязания половиной этой суммы, на которую должен содержать второго драгомана и негритенка.

На улицах старого Каира