Андрей Платонов - Алексей Варламов Страница 3

«Голод: как Петя хотел есть в детстве: ел огрызки яблок, тоскуя так (от роста и т. д.), что не мог ни читать, ни думать — и даже плакал от душевной печали, тогда как это была лишь жизнь, растущая и тоскующая от своего недостатка», — писал Платонов позднее об одном из братьев.

Худо ли, бедно ли жила семья железнодорожного слесаря, образование дети Климентовых, те, кому суждено было выжить, а таковых оказалось пятеро — Андрей, Петр, Сергей, Семен и Вера, получили хорошее и по меркам своего времени все вышли в люди. Петр Платонович Климентов — тот самый, кто в детстве не мог ни читать, ни думать от психологического недоедания, — стал доктором наук и известным гидрогеологом, Сергей Платонович избрал военную карьеру и дослужился до полковника, Семен Платонович пошел по линии отца и сделался машинистом, только не тепловоза, а плавал на кораблях, Вера Платоновна выучилась на врача-стоматолога. У всех рожденных в Ямской слободе климентовских детей сложилась удачная карьера, они прожили долгие и в общем-то благополучные жизни, хотя были и не очень дружны меж собой и, более того, если верить воспоминаниям Марии Александровны Платоновой, холодны по отношению к семье старшего брата. «У Андрея — один брат известный ученый, другой тоже не бедствует, сестра — врач, состоятельные люди, а ни разу за все эти годы копейки не прислали, Машеньку к себе не пригласили, уж как мы бедствовали!.. Это они сейчас все разлетаются и Андреем интересуются — им сказали, что он мировой писатель. Сестра Андрея — совсем чуждый человек, Андрей умирал — говорил мне: „Верку к гробу не подпускай“».

Но это дела семейные, стороннему человеку неподсудные и до конца непонятные, да и Мария Александровна могла быть в своих словах пристрастна, ибо в архиве Петра Платоновича Климентова сохранилась платоновская книга сказок «Волшебное кольцо» с дарственной надписью автора, сделанной в октябре 1950 года: «Брату Пете — не оставившему меня своей братской любовью в страшное время моей жизни».

И все же, рассуждая житейски, только у старшего сына Климентовых судьба сложилась, в отличие от братьев и сестры, неудачно, и по-человечески родителям надо было бы горевать именно о нем. Мать до этой поры не дожила, она умерла накануне первого погрома платоновского творчества в 1929 году, когда ей было всего 54 года, а проживший 82 года и переживший сына на год отец о смерти Андрея печаловался: «Лучше бы я лег на его место, а он должен жить».

А поначалу казалось, что у климентовского первенца все складывалось удачно. После окончания бесплатной церковноприходской школы, на чем образование многих пролетарских детей заканчивалось, и они шли в люди, Андрей Климентов поступил в мужское четырехклассное училище, где обучение стоило 10 рублей в год. Деньги на учебу в семье нашлись, и если уж и говорить о сумке, которую носил мальчик из Ямской слободы, то ближе к истине Олег Ласунский: «Мать сшила холщовую сумку, и Андрюша стал с гордостью ходить с ней через весь город».

С гордостью или нет проделывал путь от Ямской слободы до училища отрок Андрей, но его будущий герой Саша Дванов, которого считают платоновским альтер эго, никакого образования в отрочестве не получает и после бродяжьего голодного детства сразу поступает учеником в депо, чтобы выучиться на слесаря. Здесь между Платоновым и его героем проходит еще одна граница. Правда, у самого автора отношение к полученному им «классическому» образованию менялось: в прошении о приеме на работу в ноябре 1914 года Андрей Климентов указывал, что окончил полный курс городского училища, а шесть лет спустя, в 1920-м, заполняя анкету и опросный лист лица, вступающего в РКП(б), в графе «Какое получили образование» написал: «нисшее». Тогда же в автобиографии, написанной в связи со вступлением в партию, он отзывался о своей учебе так: «Лет 7-ми меня отдали учиться в церковно-приходскую школу. Но в школу я хоть и ходил, а учился больше дома тому, чему хотел, чему учили книги, где не могла укрыться правда». Однако два года спустя вспоминал с благодарностью: «Потом наступило для меня время ученья — отдали меня в церковно-приходскую школу. Была там учительница — Аполлинария Николаевна, я ее никогда не забуду, потому что через нее я узнал, что есть пропетая сердцем сказка про Человека, родимого „всякому дыханию“, траве и зверю, а не властвующего бога, чуждого буйной зеленой земле, отделенной от неба бесконечностью… Потом я учился в городском училище».

В июне 1914 года Андрей Климентов училище окончил и осенью устроился на работу конторским служащим в губернское отделение страхового общества «Россия». Работал он там недолго — два месяца и в январе 1915-го поступил в «Общество Юго-Восточных дорог», где уже много лет трудился его родной дядюшка Михаил Васильевич Лобочихин.

От той поры сохранился следующий документ, написанный красивым, ровным почерком молодого человека, похоже, действительно пригодного к исполнению тех служебных обязанностей, которые он стремился на себя взять.

«Господину Начальнику Службы Пути и Зданий Ю.-В.-ж.-д.

Мещанина Андрея Платоновича Климентова Прошение

Честь имею покорнейше просить не отказать предоставить мне должность конторщика в вверенной Вам Канцелярии или Бухгалтерии Службы Пути. Я окончил полный курс городского училища, знаком с конторской службой, могу хорошо работать на пишущей машинке и считать на счетах. Возраст мой — 16 лет. Покорнейше прошу не отказать в моей просьбе, т. к. я и мои родители нуждаемся в службе. Безусловно оправдаю порученное мне дело и заслужу доверие к себе. Хотя возраст мой и мал, но условия жизни заставили меня серьезно относится [3] к делу и потому покорнейше прошу препятствие к принятию со стороны возраста не чинить, а испытать меня на деле. 1914 г. Ноября 12 дня.

Андрей Климентов.

Адрес: сл. Ямская пригородная города Воронежа д. № 192».

Этот дом 192 с деревянными ветхими воротами по Миллионной улице будет описан в повести «Ямская слобода», а еще раньше в рассказе «Волчок»:

«Был двор на краю города. И на дворе два домика — флигелями. На улицу выходили ворота и забор с подпорками.

Тут я жил. Ходил домой я через забор. Ворота и калитка всегда были на запоре, и я к тому привык».

Конторским служащим с окладом в 20 рублей Климентов проработал полтора года, после чего с характеристикой «Конторщик Климентов к своим обязанностям относится добросовестно» в июле 1916-го поступил литейщиком на трубочный завод. О причинах перехода мелкого служащего в рабочий класс в биографиях писателя ничего не говорится, но можно предположить, что работа на литейном заводе, изготовлявшем оружие, причем работа очень тяжелая (впоследствии она отразилась в одном из первых известных платоновских рассказов «Очередной», а также в рассказе «Серега и я»: «Мастерская давила и ела наши души. Люди там делались злыми. Цельный день мы таскали носилки со стружками и мусором…»), давала освобождение от воинской повинности, под которую Платонов должен был рано или поздно попасть. Не случайно в заполненном им собственноручно извещении о принятии на службу в контору ЮВЖД в 1915 году в графе «Отбывал ли воинскую повинность, когда, в какой части и где именно» значится ответ: «Жду призыв».