Шпион для Германии - Эрих Гимпель Страница 3

Я захотел изобразить безмолвную войну, в которой мне пришлось в течение долгих лет принимать довольно активное участие и которая едва не возвела меня на эшафот.

Следуя своему желанию, я расскажу, как было все на самом деле, как страдали и умирали вовлеченные в войну люди.

Моя история — история агента номер 146 абвера, вошедшего позднее в Главное управление имперской безопасности, — отражает время, которое никогда не должно повториться.

История эта, источающая ледяной холод, не только интересна, но и поучительна.

* * *

Она началась в Берлине в 1935 году, через два дня после того, как мне исполнилось двадцать пять лет. Я был радиоинженером. В Германии в то время уже полным ходом шло «оздоровление нации», сопровождавшееся многочисленными маршами и занятиями по строевой подготовке. Я же получил приглашение на работу в Перу: тамошняя немецкая фирма подыскивала молодого сотрудника в радиоотдел и остановилась на мне. Оставалось только получить разрешение управления призывного района.

О Южной Америке я мало что знал. Мне было лишь известно, что там очень жарко, что в тех краях растет кофе, а женщины разъезжают в громадных машинах и сказочно одеваются. Примерно в таком же духе высказался в беседе со мной и капитан из призывного управления.

— Вы еврей? — спросил он.

— Нет.

— Тогда почему вы хотите покинуть страну?

— По деловым соображениям. К тому же я намерен как можно лучше овладеть испанским и английским языками. Да и зарабатывать там буду весьма прилично.

Капитан, расхаживая возбужденно по комнате и покачивая головой, демонстрировал мне свою власть. После долгих размышлений он сказал наконец:

— Хорошо. Я вам верю. Можете ехать, если выполните два условия. Прежде всего вы должны дать клятвенное обещание, что не откажетесь от немецкого гражданства.

— А каково второе условие, господин капитан?

— Сразу же по прибытии в страну вы должны доложиться в немецкой дипломатической миссии в Лиме.

— Слушаюсь!

Валютное управление дало мне разрешение на вывоз десяти марок в качестве карманных денег. Проезд до Лимы был оплачен экспортно-импортной фирмой «Бюргер». Через Париж я выехал в Нормандию и сел в Ла-Рошеле на борт океанского лайнера «Орбита». Никогда более в своей жизни я не путешествовал столь беззаботно и весело.

Лима оказалась такой, какой я рисовал ее себе в безудержных фантазиях.

Хозяин фирмы предоставил мне комнату в своей вилле, расположенной посреди громадной оливковой плантации в городском районе Сан-Исидоро. По утрам, встав с постели, я садился в принадлежавший фирме «крайслер» и отправлялся прямо в плавках в клуб, где плавал в бассейне, затем завтракал там же на террасе, после чего ехал на фирму, где работал с девяти до одиннадцати часов. Оклад мой составлял триста долларов в месяц. Но из них я не расходовал ни цента, поскольку повсюду меня принимали как гостя. Я изучал испанский язык и старался стать кабальеро. Я даже научился повязывать галстук и галантно целовать женщин.

Я не слишком торопился доложиться в немецкой дипломатической миссии: в Южной Америке при наличии свободного времени его никогда не хватает.

Немецкое представительство располагалось в арендуемой прекрасной вилле в городском районе Мирафлорес. Там я был направлен к атташе, фамилия которого начиналась на букву «Г», — назовем его условно Грингером.

На дипломате безукоризненно сидел белоснежный костюм, обычный для Лимы. Он оглядел меня без особого интереса. Сначала он был немногословен и произвел на меня впечатление провинциального жуира, чьи тяжелые времена остались далеко позади. Мы выпили с ним по рюмочке местного коньяка «Писко», имевшего цвет обычной воды.

— Кто вы по профессии? — спросил меня Грингер.

— Радиоинженер.

— Прекрасная профессия! А вы не играете в скат?

— Играю, и с пребольшим удовольствием, — ответил я.

— А в шахматы?

— Тоже, господин атташе.

— Называйте меня Грингер! Мы ведь находимся за границей. А здесь главную роль играют не звания или титулы, а банковские счета.

Впоследствии мне еще не раз представлялась возможность встретиться с этим человеком, сидевшим в тот вечер напротив, и я, таким образом, смог получше узнать его. Он не относился к тем людям, которые с первого же взгляда производят на вас неприятное впечатление. Скорее он вызывал улыбку: подчеркнутая галантность в отношении дам и стремление обратить на себя внимание окружающих своим элегантным костюмом уже не соответствовали его возрасту.

Между нами сохранялась определенная дистанция. Лишь однажды мы играли с ним два дня и целую ночь в скат и он крупно проигрался. Потом он выехал в Германию и возвратился за несколько месяцев до начала войны. Тогда-то он и вызвал меня к себе по срочному делу.

Помещение, в котором он принял меня, было обставлено стильной мебелью. Под портретом Гитлера жужжал вентилятор. Грингер не спускал с меня глаз.

— Скоро начнется война, — произнес он. — Я не знаю, что будет здесь с нами, и поэтому мы все должны заранее готовиться к грядущим переменам. Каждый немец — солдат и посему обязан исполнять свой долг, где бы ни находился.

После каждого произнесенного слова он кивал, как бы одобряя сказанное. Подобное можно было слышать в Лиме чуть ли не ежедневно, так как немецкая колония вовсю изощрялась в проявлении националистических чувств.

— Не желаете ли еще рюмку водки? — спросил меня Грингер.

Я согласно кивнул, полагая, что выпивка, как утверждали многие, помогает лучше переносить жару. Вообще-то местный климат я переносил довольно сносно. Перед домом теперь стояла моя собственная автомашина «Супер-6», а на банковском счете было уже несколько тысяч долларов. Каждый день я принимал участие в каком-либо званом обеде или ужине. Единственной моей заботой было не пропустить что-либо значительное.

Когда я вспоминаю о том времени, оно кажется мне каким-то нереальным, и я даже сомневаюсь, было ли оно когда-либо в действительности. Но если в Перу я ничего не упустил, то в Штатах потерял почти одиннадцать лет своей жизни…

— В Германии вы бы уже давно были в армии, — продолжил Грингер. — Но я предпочитаю, чтобы вы были здесь. Ведь здесь создается тоже своего рода фронт. И я уверен, что могу рассчитывать на вас.

— Само собой разумеется, — подтвердил я.

— Вы ведете светский образ жизни, вас везде радушно принимают. Это хорошо. Но с сегодняшнего дня вы поставите все свои знакомства и связи на службу отечеству.

Он встал и стал ходить по кабинету взад и вперед. Сейчас последует что-либо высокопарное, подумалось мне: ведь я имел дело с явным фанатиком.

— Не забывайте, молодой человек, что вы будете работать на Германию!

Не успел я допить содержимое рюмки, как он снова ее наполнил.