Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века - Павел Уваров Страница 3

Именно с правосудием были по большей части связаны люди, оказавшиеся героями этой книги. Большинство из них были адвокатами, некоторые являлись владельцами королевских должностей или хотели ими стать [10].

Часть королевских должностей покупалась и продавалась. Историки часто называли это явление «продажностью должностей» (vénalité des offices), но этот термин имеет в русском языке сугубо негативный смысл. Нельзя сказать, что современники относились к этой практике хорошо: в публичном дискурсе ее часто осуждали, но она была вполне законной и в семейных расчетах и планах занимала важное место. Уже при Франциске I некоторые должности можно было купить, уплатив деньги казначею случайных доходов (trésorier des parties casuelles) и получив квитанцию об оплате.

Фактически речь шла о предоставлении королю ссуды, проценты по которой выплачивались в виде жалованья. Помимо очевидной выгоды для казны в этом был и иной смысл: без «продажи должностей» их распределение зависело бы от аристократов, замолвивших словечко перед королем за ту или иную кандидатуру. Но тогда новый чиновник становился верным слугой не столько короля, сколько своего благодетеля [11]. Купив же должность, ее обладатель служил верой и правдой только королю, иначе он мог лишиться вложенных денег. Важно, что должности можно было передавать (резигнировать, résigner) наследнику или фактически перепродавать стороннему человеку. Конечно, для вступления в должность было необходимо иметь определенный образовательный уровень, и потенциальному коллеге устраивали экзамен, но воля короля была важнее результатов этого испытания [12]. Ко времени правления Генриха IV круг обладателей должностей все больше походил на замкнутую касту, попасть в которую могли лишь очень состоятельные люди или/и родственники членов этой касты.

Но наши герои по большей части жили в то время, когда этот процесс еще не был завершен, и полагали, что для социального возвышения важны не столько деньги, сколько знания, таланты и профессиональные качества.

Люди, о которых идет речь в книге, оставили о себе память в разного рода источниках. Это и их собственные сочинения: трактаты, сборники судебных речей, юридические комментарии. Но это и нотариальные акты, дошедшие до нас. Это чрезвычайно богатый тип источников: во-первых, нотариальных актов сохранилось достаточно много, во-вторых, они дают представление о разных аспектах реальной жизни и вместе с тем облечены в юридическую форму [13]. Наши персонажи были не просто частыми посетителями нотариальных контор, они — благодаря культурному багажу и юридическим знаниям — имели возможность вмешиваться в процесс составления нотариального акта, привносить личное начало даже в устойчивый формуляр акта. Неудивительно, что их акты часто выделялись из общей массы. Это их отличие в свое время стало отправной точкой для моих биографических исследований [14].

И наконец, персонажи этой книги оставили много судебных документов, поскольку нередко выступали истцами или ответчиками на судебных процессах.

Французы XVI века жаловались на обилие судей, этих, как писал Франсуа Рабле, «пушистых котов» [15], но сами судились очень часто, удивляя этим иностранцев. Судебные процессы между соседями и родственниками были обычным делом, что подтверждают и биографии наших героев. Все это превращало Париж в царство «судейских крючков». Только во Дворце правосудия [16] на острове Сите размещались сотни советников суверенных курий, самой большой и престижной из которых был Парижский парламент. В середине XVI века он состоял из семи палат: Большой палаты, в которой рассматривались важнейшие дела, четырех Следственных палат, рассматривавших все остальные дела, Палаты прошений, созданной специально для тех, кто обладал привилегией commitimus — правом обращаться в Высший суд, минуя первичные инстанции, и Уголовной палаты — Турнель, названной так из-за своего расположения в круглой башне (tournelle). Для выполнения особых миссий создавались временные специальные трибуналы, например Огненная палата для рассмотрения дел по обвинению в ереси или Палата вакаций, действовавшая в то время, когда остальные палаты Парижского парламента распускались на каникулы.

Помимо магистратов — советников и президентов (председателей) палат, получавших королевское жалованье, — во Дворце правосудия находился огромный вспомогательный персонал: судебные приставы, секретари, писцы, а также прокуроры и адвокаты, чьи услуги оплачивали клиенты судебных учреждений. Самая распространенная ошибка, свойственная, как ни странно, даже историкам, — видеть в прокурорах государственных обвинителей, причем достаточно высокого ранга. На самом деле речь идет о «прокураторах», поверенных, тех, кто выступает от чьего-то имени [17]. Прокуроры парламента брали на себя заботу вести дела своих клиентов, всю их судебную документацию. Они имели свои «скамьи» (конторы) во Дворце правосудия, где принимали клиентов, их документы хранились затем в холщовых мешках. Мешки запечатывались особой печатью, и в любой момент их содержимое могло быть востребовано парламентской комиссией. Прокуроры подсказывали клиентам их дальнейшие шаги, готовили встречные иски, заявления, апелляции, записывали показания свидетелей, словом, были незаменимы при ведении процессов. Но они не выступали в суде. Речи в судебных заседаниях за истцов и ответчиков произносили адвокаты, мастера судебного красноречия.