Наваринское морское сражение - Игорь Гусев Страница 3

Как видно из таблицы 2, штатами 1826 года предусматривались и парусные, и паровые суда. Последние в этот период использовались в основном для несения дозорной службы и как буксиры. Основными классами боевых судов оставались линейные корабли и фрегаты. Они предназначались для нанесения артиллерийских ударов по кораблям и морским крепостям противника и для высадки десанта. Подсобные функции выполняли корветы, клипера и пароходы.

Строительство новых судов по принятой программе продолжалось с 1827 по 1844 год. За это время в состав Балтийского флота вошли 29 линейных кораблей, 25 фрегатов, 18 бригов, 14 транспортов; Черноморский флот пополнился 12 линейными кораблями, 8 фрегатами, 20 бригами и 28 транспортами.

2 июня 1827 года Николай I провел смотр эскадры, отправляемой в дальний средиземноморский поход. На Большом кронштадтском рейде в линию выстроились линейные корабли «Гангут», «Князь Владимир», «Иезекииль», «Азов», «Александр Невский», «Андрей», фрегаты «Эммануил», «Крейсер», «Диана», «Вестовой», «Кастор» и корвет «Гремящий». В 2 часа дня император с многочисленной свитой поднялся на «Азов». С ним прибыли английский и французский посланники. Затем Николай I посетил корабли «Гангут», «Иезекииль», «Александр Невский» и несколько фрегатов. Он объехал эскадру и выразил полное удовлетворение ее состоянием. Отъезжая, царь объявил монаршее благословение всем офицерам, а рядовым пожаловал по рублю. При посещении «Азова», командиром которого был М.П. Лазарев, осматривая арсенал, государь обратил внимание на построенные из ружейных замков названия памятных для русского флота мест: «Гангут», «Ревель» и «Чесма». За последним словом стояла таким же образом выложенная буква «И». Николай I спросил капитана Лазарева, что это означает. Тот ответил, что она означает продолжение ряда приведенных названий. «А что же будет дальше?» — спросил император. «Имя первой победы флота», — ответил капитан. Четырьмя месяцами позже к упомянутым названиям было добавлено слово «Наварин».

Адмирал Д.Н. Сенявин

Император Николай I. Литография Г. Митрейтера

И.К. Айвазовский. Кронштадтский рейд. Фрагмент

После отъезда Николая I эскадра начала усиленно готовиться к походу. Каждое судно получило комплекты новых канатов и парусов и прочих необходимых для дальнего перехода принадлежностей. Но цель и задачи похода никому, кроме командующего эскадрой Сенявина, не были известны. Правда, о борьбе греков за независимость знали все и поэтому хотели плыть на помощь Элладе. А быть может, придется плыть в Америку помогать теряющим там свои позиции испанцам? 10 июня без всякого объяснения цели похода эскадре было велено сняться с якорей и направиться к берегам Англии.

В пути контр-адмирал Л.П. Гейден получил рескрипт Николая I. В нем царь указывал на особое значение дополнительной статьи договора, в которой предусматривалось в случае отказа Турции от посредничества трех держав «силою воспрепятствовать» любым ее попыткам доставлять подкрепление своим войскам, действовавшим в Морее. Упорное сопротивление турецкого правительства, по мнению царя, сделает неизбежным крейсирование трех союзных эскадр и даже блокаду Дарданелл. В качестве дополнительной меры предусматривалась аналогичная блокада на Черном море со стороны Босфора, которую брала на себя Россия.

Негативная реакция на предложение союзников о посредничестве в греко-турецких отношениях последовала до заключения Лондонского договора. Еще 28 мая дипломатическим представителям России, Австрии, Англии, Франции и Пруссии была направлена длинная декларация без даты и подписи с изложением позиции Порты относительно этих предложений. В ней турецкая сторона высказывала решительную уверенность, что и в дальнейшем она будет отклонять все предложения подобного рода.

Между тем истребление греков турками шло полным ходом. В письме К.В. Нессельроде русскому послу в Лондоне X.А. Ливену от 26 июля отмечается, что «один из самых отважных греческих военачальников погиб в бою, Афины пали, Ибрагим-паша вторгся в глубь Пелопоннеса, предавая все огню и мечу; греки, лишенные съестных и боевых припасов и денег, оказались накануне полного истребления». В силу сложившейся ситуации, как подчеркивается в этом письме, русское правительство считает, «1) что ввиду заявления дивана [6] ст. I Лондонского договора безусловно выполнена и casus foederis, указанный в § 1 секретной статьи того же договора, безусловно имеет место; 2) что поэтому договаривающиеся стороны обязаны немедленно приступить к выполнению §§ 1 и 2 упомянутой секретной статьи, т.е., иными словами, «установить связи с греками», а также привести в действие свои эскадры. [...] Исходя из вышеизложенных принципов, император отдает своей эскадре приказ срочно направиться в воды Архипелага... Командующие морскими силами трех держав должны согласовывать свои действия... Когда три союзные эскадры соединятся для какой-либо совместной боевой операции, верховное командование будет по праву принадлежать офицеру, старшему по званию, или тому, кто дольше носит это звание, независимо от его подданства».

28 июля русская эскадра прибыла в Портсмут — город-порт в английском графстве Хэмпшир, на побережье Ла-Манша. 30 июля в 6 часов утра адмирал Сенявин собрал капитанов кораблей «Гангуг», «Иезекииль», «Александр Невский» — Авилова, Свинкина, Богдановича — и фрегатов «Константин», «Елена», «Проворный» и «Кастор». На длившемся около трех часов совещании Сенявин объявил приказ о выделении в отдельную эскадру группы кораблей под командой контр-адмирала Логина Петровича Гейдена. Ее курс — Средиземное море, где ей надлежало соединиться с эскадрами союзных стран для совместных действий по реализации положений Лондонского договора. На следующий день Гейден приказом назначил командира корабля «Азов» М.П. Лазарева начальником штаба своего отряда кораблей. 8 августа 1827 года эскадра под командованием Гейдена вышла из Портсмута и направилась в Средиземное море. В ее состав входили корабли «Азов», «Гангут», «Иезекииль», «Александр Невский», фрегаты «Константин», «Елена», «Проворный» и «Кастор». Сенявин с остальными судами отправился обратно в Балтийское море.

Тем временем союзники прилагали последние отчаянные усилия заставить Турцию пойти на перемирие в войне с греками и согласиться на их посредничество. Представители трех держав в Константинополе направили 4 августа реис-эфенди [7] первую, а 19 августа вторую декларацию союзников с прежними предложениями с целью выработки в дальнейшем соглашения на основе Лондонского договора. Во время аудиенции им было заявлено следующее: «Блистательная Порта не может и никогда не сможет выслушивать что бы то ни было в пользу греков. Это заявление ясное, абсолютное и окончательное».