Процессы о колдовстве в Европе и Российской империи - Яков Канторович Страница 3

Самым важным актом сношений с дьяволом было участие в шабаше ведьм. Эти оргии ведьм обыкновенно совпадали с христианскими праздниками — Пасхой, Троицей, Ивановым днем, Рождеством, а также происходили в мае (Вальпургиева ночь). В малом размере шабаш справлялся также и в будни, один раз в неделю. Местом для этих сходок ведьм выбирались горы или равнины, перекрестки, кладбища, развалины замка или даже городские погреба. В Северной Германии излюбленным местом ведьм служит Блоксберг [5], во Франции — Пюи-де-Дом [6], в Испании — Бараона [7] и т. д.

На эти сходки ведьмы едут верхом на метлах и кочергах, предварительно намазавшись волшебною мазью. Путь идет обыкновенно через дымовую трубу по воздуху, высоко над землею, иногда же ведьмы бегут туда пешком, в образе собаки, кошки или зайца.

Посещение шабаша было обязательно для ведьмы, потому что на шабаше происходило поклонение сатане и совершались акты преданности ему и отступление от Бога и церкви.

При открытии собрания сатана садится на трон и все собравшиеся падают ниц пред ним, после чего поочередно подходят и отвешивают ему низкий поклон, повернувшись к нему спиною, и целуют ему левую руку, левую ногу и задние части тела: на шабаше все происходит наизнанку. После этого торжественно отрекаются от Бога, Богородицы, святых и посвящают себя сатане, называя его господином, творцом, богом. Затем все начинают кружиться и плясать, образуя круг, но повернувшись друг к другу спиною. Пляска сопровождается самыми бесстыдными оргиями, во время которых сатана предается блуду с каждой из ведьм. Затем начинается пиршество. Самая старая ведьма, царица шабаша, садится рядом с сатаной, и все помещаются вокруг трапезы. Трапеза состоит из самых отвратительных блюд, особенно много поедается жаб, трупов, печенок и сердец детей, умерших некрещеными; при этом не употребляется вовсе соли, хлеба и вина. После пиршества начинаются опять пляски и блуд. Когда бьет полночь, все снова падают ниц перед своим повелителем. Это момент наивысшего поклонения сатане.

К концу шабаша происходила мерная обедня. Сатана, облаченный в черную ризу, выходил на алтарь и пародировал обедню, повернувшись спиной к дарохранительнице. Это служило общим посмешищем: в момент возношения Святых даров он предлагал для поклонения свеклу или красную морковь. Вообще на шабаше всячески передразнивалось богослужение и все церковные обряды изображались в искаженном и смешном виде. Вновь обращенных сатана крестил кровью и серой, и при этом все присутствующие издевались над истинным таинством крещения и наступали ногой на крест.

Оргии продолжались до появления зари и пения петухов. Тогда все исчезало и все разлетались в разные стороны. На пути ведьмы разбрасывали свои мази и яды на поля, скот и людей и сеяли повсюду порчу и пагубу. Чтобы вернуться незамеченной домой, ведьма часто принимала образ какого-либо домашнего животного — собаки или кошки.

Таково было мировоззрение, выработанное средневековым религиозным духом. Во всех слоях общества существовало твердое убеждение, что дьявол вмешивается во все человеческие дела и что везде нужно искать его влияние. Присутствие черта предполагалось везде и в самых разнообразных видах: за каждым кустом или деревом, старым камнем или стеной, на чердаках и в колодце — везде чувствовалась сила и влияние дьявола. Были демоны земные, водяные, воздушные, горные, лесные, подземные. Он являлся также в образе зверя (дракона, обезьяны, собаки, кошки, жабы и т. д.) или превращал людей, одержимых им, в зверей, преимущественно в волков, которые стаями и в одиночку нападали на людей и скот и вредили им.

Это мировоззрение вполне отвечало общему характеру эпохи Средних веков. Сатана был естественным порождением этой мрачной эпохи, и суровая, грозная легенда о нем расцветает, овладевает воображением христианских народов Европы и достигает высшей силы и значения одновременно с развившимися на фоне средневековой жизни формами и институтами — одновременно с расцветом готического искусства с его остроконечными шпицами и мрачными очертаниями, одновременно с папством, со схоластикой, с феодализмом, с аскетизмом…

«Сатана, — говорит Граф [8], автор блестящего очерка «Naturgeschichte des Teufels» («Естественная история дьявола»), — сын печали. Он не мог бы возникнуть в такой религии, как религия греков, — радостной, полной света и красок. Для его развития и процветания требуются тени, нужны мистерии греха и страдания, которыми, как саваном, покрывается религия средневекового католицизма. Сатана — сын ужаса, и Средние века — эпоха ужаса. Умам средневековых людей, оцепеневшим в религиозно-мистическом ужасе, вся природа представляется наполненною чудесами, тайнами, чудовищами; физический мир стоит перед ними, как вечный непримиримый враг мира духовного. Люди боятся жизни, как источника соблазна и греха, боятся смерти, за которою зияет бездна беспросветной вечности. Сны и безумные идеи наполняют дух. Уединенный отшельник, простаивающий в молитвенном экстазе на коленях долгие часы на пороге своей кельи, созерцает летающие по воздуху сонмы духов и апокалипсических чудовищ; тьма ночи пронизывается огненными знаками и таинственными отблесками; звезды принимают удивительные образы и рассеиваются в море крови, грозно предвещая грядущие несчастия… Время от времени пробегает страшная мысль о конце мира, и все с ужасом прислушиваются к страшному известию о том, что антихрист уже родился и скоро должна начаться та страшная драма, о которой возвещает Апокалипсис…

Сатана растет в мрачной печали и таинственной тени глубоких кафедралов, за массивными колоннами, в углах хоров; он растет в молчании монастырей, в котором слышится ужас смерти; он растет за зубчатой оградой бурга, где тайные угрызения совести наполняют темную душу барона, в скрытой келье, где алхимик превращает металлы, в уединенном лесу, где чародей ночью предается колдовству, в поле, которое голодный раб с проклятиями бороздит и засевает для пропитания своего господина… Сатана — повсюду; его неоднократно многие видали, и с ним неоднократно вступали в общение…»

Само собою разумеется, что предавшийся дьяволу — враг человечества. Это дезертир, убежавший из армии добра и предавшийся вражеской армии зла; дезертир тем более опасный, что он скрывается среди армии добра. Он старается отвращать окружающих от Бога, вносить вред и порчу, исполняя секретные веления своего господина, князя тьмы. Это самый опасный враг человечества — потому что его пути таинственны. Поэтому религиозный дух Средних веков отказывает ему во всякой жалости, во всякой снисходительности и требует безусловной смерти.