Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции - Лин фон Паль Страница 3

А может быть, Вадим (сокращенная форма от имени Вадимир) – реальное дошедшее до нас имя, хотя и весьма неожиданное. Но не в имени дело. Дело – в самой коллизии.

Через два года после официального призвания варягов Новгород отвечает на это первым русским бунтом. И, скорее всего, весьма серьезным. И этот бунт подавляется крайне жестоко: по мнению историка 19 века Якова Орлова, на городской площади были казнены все участники восстания, а самому Вадиму Рюрик отрубил голову лично. Однако и жестокость не дает результата – волнения продолжаются. И длятся аж три года. Бегство в Киев – это, собственно, и есть окончание противостояния. Новгородская знать именно таким способом и в дальнейшем покидала город, если события складывались не в ее пользу. Бежать не могли только «меньшие люди», новгородская чернь, поскольку бедность не способствует хорошему самочувствию на чужбине. Так богатые граждане поступают и сегодня: бегут на Запад, где у них есть надежные банковские счета. А более бедным – тем приходится доказывать, что они имеют право на политическое убежище. Некоторым везет, некоторых высылают на родину, некоторые кончают так, как Саша Долматов, бежавший в Роттердам и погибший там при странных обстоятельствах в январе 2013 года.

Через два года после официального призвания варягов Новгород отвечает на это первым русским бунтом.

И, скорее всего, весьма серьезным. И этот бунт подавляется крайне жестоко: по мнению историка 19 века Якова Орлова, на городской площади были казнены все участники восстания, а самому Вадиму Рюрик отрубил голову лично.

А тот, кто не бежит, расплачивается за бунт – как правило, головой. Как Вадим и те, кто пошел за ним в славном городе Новгороде. Впрочем, стоп. Некоторые историки вопрошают: а вообще, был ли бунт и был ли Вадим?

Другие им вторят: а был ли тогда уже основан и сам Новгород? Старая Ладога – точно была. Но вот Новгород… Огромный торговый центр северных земель был построен позже. Как же так? Либо Новгород в данном контексте подразумевает всю Новгородскую землю, либо – проблема с летоисчислением. В «Повести временных лет» «новгородского эпизода» нет. Никоновская летопись относится уже в 16 веку – могли сместиться и даты, и географические названия. Неужели летописные записи о Вадиме и первой русской смуте – всего лишь легенда?

Не думаю. Как раз в этом случае легенда слишком похожа на правду. Никакого смысла упоминать это событие, да еще и в таком сжатом виде, не было. Ни для обоснования правомочности притязаний Рюрика на высшую власть, ни для обоснования древности новгородских свобод. В первом случае летописи превосходно справлялись с задачей без упоминания местных мятежников, во втором – новгородские свободы начинались с глобального поражения горожан. Именно бессмысленность попыток трактовать этот эпизод в пользу какой-либо из сторон и говорит за его истинность. Тем более что реальность смуты в Новгородской земле подтверждает и археология: на это время приходятся находки многочисленных монетных кладов, а клады прятали именно в лихолетье.

Результаты первого бунта

Итак, что же могло произойти?

Известно, что Новгород возник из слияния нескольких мелких городищ, которые принадлежали разным этническим группам – словенам, мери и кривичам, что сохранилось в более позднем названии «городских концов» (говоря нынешним языком – городских районов). Изначально древний Новгород располагался на трех холмах: словенском Холме (Хольмгарде), Нереве (мереве) и Людине (с главной улицей Прусской), где жили кривичи. Город Новгород (Невогард), известный также как Хольмгард, был многонациональным и строился как торговый и ремесленный конгломерат и в качестве отдельных торговых и ремесленных поселений мог существовать задолго до летописного упоминания. Очевидно, последующее слияние этих «торговых точек» породило дикую борьбу за власть, которая прекратилась после появления военного предводителя, наемного князя (как у новгородцев практиковалось и много позже), который «наряжался» оборонять данную область от внешнего врага, о повадках которого он был превосходно осведомлен. И достаточно ясно, что наемный конунг воспользовался этим в собственных интересах – захватил власть и принялся строить собственную династию.

Местным племенным вождям это вряд ли могло понравиться. С ними были вполне солидарны их соплеменники, что и привело к изгнанию Рюрика и нескольким годам смуты. И, между прочим, несколькими годами смуты дело не ограничилось. Иначе после смерти Рюрика варяжским конунгам не пришлось бы срочно перебираться в тот самый Киев, в который прежде бежали новгородские «большие люди». Можно сказать, что мятежники князя Вадима или храброго воеводы с неизвестным именем победили варяжских гостей. Варяги были признаны только как военная власть, и полного самодержавия у них не получилось. Князь и княжеская власть в свободном городе и по всей Новгородской земле так и не прижились. Таким образом, реакция на самодержавные устремления пришельцев привела к созданию особой феодальной формы правления, аналогов которой в Киевской Руси не существовало. В этом плане «новгородский Майдан» свою задачу выполнил. Новгородцы не желали стать рабами и показали, что покорить их так же, как соседние финноугорские племена, не получится, и князь вынужден был идти на компромисс и заключать договор на прежних условиях – как равный с равными.

Княжнин был к новгородцам несправедлив: они защитили свою свободу. До середины 10 века нога варяжских князей не ступала на мостовые Новгорода, а после – только с милостивого разрешения самих новгородцев. Кровь пролилась не напрасно.

Так что Княжнин был к новгородцам несправедлив: они защитили свою свободу. До середины 10 века нога варяжских князей не ступала на мостовые Новгорода, а после – только с милостивого разрешения самих новгородцев. Кровь пролилась не напрасно.

Что же касается самого Вадима, то о реальной личности предводителя восставших не известно ничего. Ни его происхождение, ни его возраст, ни его семейное положение. Одно только можно сказать не лукавя: он – первый крамольник на Руси. Но далеко не последний.

«Если повадится волк к овцам…»

От новгородского бунта ведут начало и все прочие бунты, успешные и неуспешные. Следующая «бунтовская» история была связана уже с киевскими землями. Эта история замечательно красиво изложена в «Повести временных лет». Действующими лицами этой драмы являются князь Игорь, его жена княгиня Ольга, «деревский» князь Мал и несчастные жители городка Искоростень. Но прежде, чем эту историю вспомнить, мне придется немного пояснить предшествовавшие ей события.

После смерти Рюрика наследником престола пока что не существовавшей страны считался его сын Игорь.

Был он несовершеннолетним, поэтому обязанности регента при нем исполнял Олег (или Олаф) – не то воспитатель княжича, не то его ближайший родственник, принявший титул конунга. Помыкавшись с непокорными новгородцами и, очевидно, не имея харизмы Рюрика, Олег решил отправиться в южные земли, куда уже отбыли Аскольд (Оскольд) и Дир, а также новгородские бояре. Скорее всего, речь шла о полном неповиновении сперва Рюрику, а затем и Олегу, которое затронуло не только местных новгородцев, но и часть наемников (Аскольд и Дир были в составе войска конунга, но самовольно его покинули, а бояре попросту боялись лишиться жизни, как мятежный Вадим со своими соратниками). Южный Киев, который принял изгнанников, по обычаям того времени должен был серьезно пострадать, тем более что и Аскольд с Диром, и богатые новгородские граждане неплохо там устроились – они взяли в свои руки киевскую власть. Так начался завоевательный поход на юг, знаменем которого стал малолетний Игорь.