Евреи в русской армии. 1827 - 1914 - Йоханан Петровский-Штерн Страница 3

Если сформулировать две противоположные точки зрения на проблему, окажется, что с точки зрения «еврейской»,

в тот момент, когда русский еврей надевал солдатскую шинель, он переставал быть евреем;

в армии — особенно во времена Николая I — евреи подвергались полной русификации, а также подневольному обращению в православие;

только евреи (и никто другой) были вынуждены отдавать своих детей восьми — двенадцати лет в батальоны кантонистов;

евреи в армии были униженными и оскорбленными, людьми растоптанных судеб, навсегда оторванными от своей семьи, общины и народа;

русская военная администрация и русская армия представляли собой самые антисемитские институции дореволюционной России;

российская военная и государственная бюрократия делала все возможное, чтобы обеспечить сегрегацию еврейских солдат в армии, воспрепятствовать их продвижению вверх по ступеням армейской иерархии и внедрить в сознание армии и общества антисемитские убеждения.

В то же время русская военно-государственная мысль полагала, что

евреи — этническая группа, наиболее «уклоняющаяся» от военной службы;

евреи-новобранцы как никто другой способствовали моральному разложению армии, они были постоянной причиной высокого уровня преступности и заболеваемости в войсках;

евреи — ненадежные и никудышние солдаты, слабо поддающиеся военному обучению и бесполезные в бою;

любое участие еврейских предпринимателей в делах армии приводило к их личному финансовому обогащению, а также к значительным потерям в личном составе армии во время военных кампаний, как это случилось, например, во время Русско-турецкой войны из-за еврейских поставщиков и подрядчиков;

евреи — главные зачинщики военных мятежей во время революции 1905 г., это они виноваты в разложении и развале армии в начале XX в.

Наше исследование представляет собой решительную переоценку подобного рода выводов и расхожих штампов. Все они — результат этноцентрического подхода, основанного на национальных предрассудках, как в первом случае, или продукт однобокого, изоляционистского подхода, игнорирующего сравнительный анализ и, следовательно, также основанного на предрассудках, как в случае втором. Наши методологические посылки принципиально иные. Мы рассматриваем вопрос о евреях в русской армии

в контексте русской военной и социокультурной, а не еврейской общинной истории;

как часть более общей проблемы обращения русской государственной бюрократии с этническими меньшинствами;

как составную часть исторического процесса, обладающего собственной логикой развития и не сводимого к дореформенному (до 1874 г.), послереформенному (после 1874 г.), николаевскому (1825–1855) или реакционному (1881–1917) периодам русской истории XIX — начала XX столетия;

на основе сравнительно-сопоставительного анализа, как часть более общей проблемы: что было общего и в чем различие между отношением русской военной бюрократии к евреям и к полякам;

что общего и в чем различие между евреями и православными в период учебы или боевых действий; что отличало евреев в армии от их единоверцев в черте оседлости — и что у них было общего друг с другом.

Встреча евреев с русской армией — слишком сложное событие, чтобы ограничиваться в его рассмотрении исключительно рамками социальной истории. Сложный и многоаспектный процесс аккультурации и огосударствления прежде замкнутой этнической группы требует целого ряда методологических подходов, включающих приемы исследования, принятые в микроистории, краеведении и региональной истории, квантитативной истории, историографии «частных случаев» (case studies), структуральной истории. Мы также использовали классическую методику политической и интеллектуальной истории, особенно в пятой и шестой главах, хотя и в этом случае основное внимание уделялось изучению тех социальных последствий, которые оказывали на армию политические события или журналистские дебаты. Анализ коллективной памяти и национального самосознания, отразивших военную тему, потребовал «медленного» чтения литературных источников, сочетаемого с элементами семиотической методологии, «новой критики» и рецептивной эстетики. Каким бы «микроисторическим» ни был предпринятый подход к теме, мы старались не упустить из виду «макроисторический» контекст — как русский, так и еврейский. Полагаю, что настойчивое внимание к социокультурной проблематике — независимо от использованных подходов и схем — обеспечит методологическую цельность нашего исследования.

Книга построена по тематически-хронологическому принципу. В первых двух главах рассматривается вопрос об этнической самобытности еврейских солдат. В первой главе очерчен исторический контекст до и после распространения рекрутской повинности на евреев России. Во второй рассматривается проблема самоидентификации еврейских солдат, кризиса их этнического самосознания, анализируются формы и причины конфликта между общинным и военным самосознанием еврейского рекрута. Третья глава представляет собой попытку проанализировать вопрос о еврейских кантонистах с принципиально новых позиций. В ней уделяется особое внимание сравнению еврейских кантонистов с кантонистами из христиан, подробно анализируется ход миссионерской кампании в армии и трудности, с которыми столкнулись ее участники. В четвертой главе рассматриваются особенности прохождения евреями военной службы с точки зрения военной статистики и военного законодательства. В этой главе дана характеристика еврейских солдат с точки зрения набора в армию, распределения по родам оружия, воинской дисциплины, успехов по службе, преступности и медицинского состояния. В пятой главе рассказывается о реакции еврейских солдат на преобразования в русском обществе накануне и после первой русской революции. Здесь мы подробно остановимся на той роли, которую сыграли еврейские солдаты в распространении революционной пропаганды в армии, а также в работе военно-боевых комитетов трех главных революционных партий России — эсеров, социал-демократов и Бунда. В шестой главе ставится вопрос о зарождении русского политического антисемитизма в связи с распространением на евреев воинской повинности и обсуждением вопроса о равноправии евреев в армии. В ней исследуется «еврейская» политика Военного министерства в контексте интенсивной праворадикальной пропаганды в обществе и армии на рубеже XIX–XX вв. Седьмая глава рассказывает об отражении исследуемой темы в русской и русско-еврейской литературе. Образ еврейского солдата рассмотрен в ней как с точки зрения его литературно-художественных особенностей, так и с точки зрения его места в идеологической полемике вокруг еврейского равноправия.

Книга опирается на исследования ведущих отечественных и западных историков-славистов, авторов фундаментальных трудов по русской армии. Среди них — Любомир Бескровный, Петр Зайончковский, Владимир Звегинцев, Антон Керсновский, Элиза Кимерлинг-Виртшафтер, Брюс Меннинг, Ханс-Дитрих Бейрау, Вильям Фуллер, Джон Башнелл и Дэвид Рич. В основе книги — впервые вводимые в научный оборот архивные источники на русском языке, иврите и идише, преимущественно из собрания Русского государственного военно-исторического архива, Государственного архива Российской Федерации (Москва), Национальной библиотеки Украины им. В.И. Вернадского и Центрального государственного исторического архива Украины (Киев), Русского государственного музея этнографии, Российского государственного исторического архива и Российского государственного архива Военно-морского флота (Санкт-Петербург), Библиотеки YIVO (Нью-Йорк), Института еврейской диаспоры и Центрального архива истории еврейского народа (оба — Иерусалим).