Старт Страны Советов. Революция. Октябрь 1917 - март 1918 - Александр Шубин Страница 3

Прибыв под Пулково 28 октября, члены комиссии по военным и морским делам Антонов-Овсеенко и Дыбенко обнаружили разброд. Штаб во главе с полковником П. Вальденом с трудом руководил разношерстными отрядами. Бойцы на ночь расходились с позиций по домам, солдаты из Царского Села пытались уйти в Петроград. Защитников Советской власти вдохновило только то, что скоро подойдут матросы. [20]

30 октября отряд Краснова под Пулково столкнулся с Красной гвардией, солдатами и матросами. У большевиков имелся десятикратный перевес. Красная гвардия была неопытна и неустойчива, но матросы выдержали атаки казаков и перешли в контрнаступление. Краснов отошел в Гатчину, положение его отряда, не получавшего поддержки со стороны фронта, оказалось безнадежным.

Премьер потерял к этому времени поддержку даже лидеров собственной партии эсеров. Когда в Гатчину приехал для переговоров с ним В. Чернов, Керенский попытался поскорее выпроводить его из города. Чернов ответил тем, что поддержал нейтралитет, занятый проэсеровским Лужским Советом и гарнизоном. [21] Чернов в этот момент подтвердил свое политическое влияние, накануне Октябрьского переворота его встречали на Северном фронте бурными овациями. [22] Но подобная популярность вызывала у Керенского ревность, так как Чернов становился наиболее вероятным кандидатом на пост главы правительства после Керенского, если удастся добиться отставки Совнаркома.

Надежды на политическую поддержку у Керенского оставалось все меньше, вооруженная сила была ничтожно мала. Социалистические партии в этих условиях боялись не столько большевиков, сколько казаков Краснова. Казаки же вовсе не желали восстанавливать власть социалистических партий в лице Керенского. В такой ситуации большевики становились своего рода компромиссом между сторонниками твердой руки и революционной демократии.

По инициативе казаков 31 октября в Гатчину для переговоров прибыл Дыбенко. По словам Краснова, «идея мира на внутреннем фронте казалась им не менее заманчивой, нежели идея мира на фронте внешнем». [23] Дыбенко шутил, что готов обменять Ленина на Керенского. [24]

Утром 1 ноября Краснов, по словам Керенского, «стал убеждать меня отправиться в Петроград для переговоров с Лениным. Он убеждал меня, что я буду в полной безопасности под защитой казаков и что другого выхода нет». Но сторонники Керенского, присутствовавшие на переговорах казаков с Дыбенко, сообщили, что он уже договорился о выдаче Керенского. [25] Тогда Керенский бежал, переодевшись матросом. Как оказалось – в политическое небытие.

Но бои в Москве, на Дону и в других местах России продолжались.

Многое зависело от Москвы. Днем 25 октября с московскими большевиками связался находившийся в Петрограде на II съезде Советов председатель Московского Совета рабочих депутатов В. Ногин и обрисовал ситуацию: в столице восстание, нужно поддержать. Собралось бюро фракций Московского Совета рабочих депутатов, в котором приняли участие городской голова эсер В. Руднев, командующий Московским военным округом эсер полковник К. Рябцев, представители большевиков П. Смидович и Г. Игнатов. Участники совещания договорились создать в Москве «временный демократически-революционный орган» для «охраны порядка и защиты завоеваний революции». [26] Это решение, «согласительная резолюция», должно было быть принято объединенным пленарным заседанием Московских Советов рабочих и солдатских депутатов (до 17 ноября они не были объединены в один Совет), собравшимся в Политехническом музее. Москва должна была стать примером создания «однородной демократической власти» – компромиссного государственно-политического устройства, которое должно было существовать до Учредительного собрания и тем предотвратить гражданскую войну.

На сессии Моссоветов большевики внезапно предложили уже другую резолюцию, в соответствии с ней избирался революционный комитет (потом его стали называть военно-революционным, ВРК), который хотя и виделся как коалиционный, ставил перед собой новую задачу: «оказывать всемерную поддержку революционному комитету Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов». [27] То есть речь шла о взятии власти Советами. Большевистская резолюция прошла 394 голосами против 106 при 23 воздержавшихся. Эсеры в знак протеста против срыва большевиками согласованного проекта не принимали участия в голосовании. Правомерность такого голосования вызывала сомнения – ведь суммировались голоса двух разных организаций, собравшихся для принятия «согласительной» резолюции. Исполком солдатского Совета оставался под контролем социалистов. В то же время и среди московских большевиков было много сторонников коалиции с социалистами. Поэтому и модель ВРК стала компромиссной, коалиционной. В Московский ВРК были избраны четыре большевика (А. Ломов, В. Смирнов, Г. Усиевич, Н. Муралов), два меньшевика (М. Николаев и М. Тейтельбаум, которые вышли из ВРК 27 октября) и социал-демократ объединенец И. Константинов (вышел 31 октября). Правда, большевики получили возможность расширять свое большинство, кооптируя в ВРК новых членов от имени организаций (прежде всего профсоюзных). В результате ВРК кооптировал в свой состав более 30 человек. ВРК были образованы и в районах. Это было важно, потому что борьба отчасти распалась на очаговые столкновения, хотя в ней была и общая логика.

Возмущенные срывом принятия «согласительной резолюции», эсеры и меньшевики вернулись в Городскую думу. Большевики демонстративно покинули ее, и Дума 80 голосами против 14 решила бороться с попытками захвата власти. Был создан Комитет общественной безопасности во главе с В. Рудневым и К. Рябцевым. В него вошли представители Гордумы, Викжеля (Всероссийского исполкома железнодорожного профсоюза), почтово-телеграфного союза Московской уездной земской управы, исполкомов Советов солдатских и крестьянских депутатов. Таким образом, общественная поддержка у КОБ (Комитета общественной безопасности) была достаточно широкой. Не хуже, чем у ВРК. Руднев к тому же предложил созвать в Москве съезд земств в поддержку Учредительного собрания. Это могло бы стать серьезным противовесом II съезду Советов рабочих и солдатских депутатов с его решениями об установлении Советской власти.

Однако важнее было соотношение вооруженной силы. Основная часть гарнизона симпатизировала ВРК, хотя и не собиралась активно за него сражаться. Исполком солдатского Совета уже не пользовался поддержкой в войсках, недовольные им комитеты частей и подразделений собрали 27 октября гарнизонное собрание и создали новый временный исполком – «десятку», но и он занял компромиссную позицию, контактируя как с КОБ, так и с ВРК.