Дипломаты в погонах - Михаил Болтунов Страница 30

С тех пор на протяжении 17 лет Владимир Белли в Военно-морской академии — преподаватель, начальник кафедры стратегии и оперативного искусства и одновременно начальник командного факультета.

В 1940 году профессору Белли присваивается звание контр-адмирала.

Капитан 1 ранга Петр Аркадьевич Вейнер ко времени свершения Октябрьской революции служил во флоте 27 лет, был опытным, знающим офицером. Образование получил в общих классах Морского корпуса, в морском училище, в Николаевской морской академии. Прошел путь от младшего офицера на броненосце «Екатерина» до флаг-капитана учебных отрядов. В 1917 году Вейнер — начальник штаба всех морских частей в Кронштадте.

На Востоке, в Персии Петр Аркадьевич был не только военно-морским атташе, но и одновременно советским консулом в городе Астрабаде.

Правда, в 1923 году его отправили в запас, а в 1926-м вновь призвали на службу в штаб Красного флота. Казалось, теперь все наладилось. Но не тут-то было. Его опять увольняют с флота, но вскоре позовут обратно. На сей раз инспектором штаба РККФ.

С 1934 года капитан Вайнер в запасе, теперь уже окончательно. Дальше следы этого человека теряются в истории.

На этом список «старых военных специалистов» — атташе, по сути, и заканчивается. Новые тоже в какой-то мере были из прежних, но уже с иным уровнем образования, званиями в русской армии, а опыта работы за рубежом они, разумеется, не имели вовсе.

Самое большее, до чего дослужились в царской армии нынешние красные атташе, так это штабс-капитан, ротмистр, старший лейтенант, чаще прапорщик, а то и вообще никакими отношениями с армией или флотом связаны не были. И тем не менее, когда изучаешь биографии этих людей, понимаешь: большевики умели даже при дефиците кадров найти достойных офицеров. Штабс-капитаны Борис Бобров, Иван Ринк, ротмистр Анатолий Геккер, подпоручик Карл Янель не обучались в Академии Генерального штаба, но все окончили военные училища — Владимирское в Санкт— Петербурге, Алексеевское в Москве, Виленское, Чугуевское. Первые трое — участники Первой мировой войны. Бобров командовал на фронте стрелковым батальоном, Ринк также воевал храбро, был удостоен орденов Св. Анны 4-й и 3-й степени и Св. Станислава 3 ст. В одном из боев попал в плен. Геккер командовал ротой, служил в Отдельном корпусе пограничной стражи. С началом Первой мировой войны — в действующей армии на Румынском фронте. Награжден четырьмя боевым орденами.

Роман Левговд, казалось, вообще был человеком сугубо штатским — окончил Самарскую гимназию и юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Однако юриста из Романа Романовича не вышло, он «заболел» морем.

В 1914 году сдал экзамены за морской корпус и начал службу юнкером на учебном судне «Рында». Был корабельным гардемарином, вахтенным начальником, старшим офицером, флаг-офицером дивизиона эскадренных миноносцев, старшим флаг-офицером штаба командующего Черноморским флотом.

Перешел на сторону большевиков, воевал в Гражданскую, командовал обороной Новороссийского района. Был захвачен белыми и осужден на шесть лет каторжных работ. Сидел в тюрьме. Освобожден в 1919 году.

Ушел с флота, работал на железной дороге, но был вновь призван на военную службу, руководил административным отделом Главного морского техническо-хозяйственного управления республики. Так что до отъезда в Турцию военно-морским атташе накопил достаточно опыта, как жизненного, так и морского.

Был и еще один атташе из студентов. Правда, ко времени Октябрьской революции все свое учебные заведения успешно окончил. И пусть он никогда не учился в военных вузах и даже участвовал в мятеже левых эсеров, за что был заочно осужден на три года тюрьмы (хотя позже раскаялся), его послали военным атташе в Германию в 1921 году. Звали этого раскаявшегося эсера Яков Фишман. Он прожил, право же, удивительную жизнь. Судьба поднимала его то к самым высотам власти, то опускала на самое дно.

Достаточно сказать, что Яков Моисеевич Фишман, рожденный в Одессе, обучался на химическом факультете Неаполитанского университета, потом в Высшей математической школе в Неаполе. Но до этого он успел посидеть в тюрьме и побывать в ссылке в Туруханском крае за покушение на убийство председателя Одесского отдела «Союза русского народа» Коновницына. Оттуда Яков бежал в Италию, где и занялся химией.

Однако в 1917 году он возвращается в Россию, активно участвует в Октябрьской революции, штурмует Зимний дворец. Фишман входит в состав Петроградского революционного штаба, является членом ЦК партии левых эсеров. Участвует в мятеже, как мы уже говорили, заочно осужден, раскаялся, отправился на фронт политработником.

В 1921–1923 годах — военный атташе в Германии, в 1924–1925 года — в Италии.

По возвращении из-за границы 12 лет возглавляет Военно-химическое управление Красной армии и одновременно Институт химической обороны.

1937 год. Яков Моисеевич репрессирован, в 1940-м осужден на 10 лет лагерей. Освобожден в 1947 году. Поселился вдали от Москвы, работал завкафедрой химии Саратовского института механизации сельского хозяйства.

В 1949 году осужден в четвертый раз и сослан в Норильск. Освобожден только после смерти Сталина в 1955 году. Реабилитирован, возвращен в армию с присвоением звания генерал-майор-инженер.

Вот такая непростая судьба.

Кроме «старых военспецов» — генералов, адмиралов, капитанов 1 ранга, достаточно образованных и опытных штабс-капитанов и ротмистров, а также бывших студентов, в ряды военных атташе влились и те, кто академий и училищ не оканчивал, в университетах не учился. За спиной у них были разве что школы прапорщиков.

Будущий военный атташе в Персии в 1922 году Александр Аппен (Хмелев), помощник военного атташе при постпредстве РСФСР в Финляндии в 1921–1922 году Ян Аншевиц (Аншевич) окончили всего лишь школы прапорщиков.

Александр Петрович при старом режиме дослужился до помощника курсового офицера в стрелковой бригаде, а Ян Касперович в годы Первой мировой войны находился в составе учебной команды одного из пехотных полков.

Таков был состав «корпуса» первых военных дипломатов Советской республики.

Однако что же им удалось сделать на ниве военной разведки, какую пользу принесли они своему Отечеству, работая за границей?

Прежде чем ответить на эти вопросы, следует напомнить — советская военная разведки начиналась с нелегальной деятельности. Гражданская война и интервенция, тяжелое положение на фронтах требовали от Красной армии значительного объема разведданных, и потому в тыл врага в большом количестве засыпались агенты. Не всегда подготовленные, чаще неопытные, не обладающие профессиональными знаниями и навыками. Да и откуда их было взять, знающих и подготовленных. Не хватало времени, сил, средств.

С окончанием войны массовая засылка агентов сменилась отправкой за границу отдельных разведчиков. Они, что называется, были на вес золота. Ведь чтобы развернуть агентурную сеть в чужой стране, завербовать ценных информаторов, нужны годы. Но этих годов у молодой советской военной разведки не было. Поэтому руководство Разведупра старалось использовать каждую, пусть и маленькую возможность для развертывания и укрепления резидентур. И прорыв дипломатической блокады Республикой Советов, разумеется, открыл новые пути для такой работы. Вместе с диппредставительствами нашей страны за границей открывались и аппараты военных атташе.