Патриарх Гермоген - Дмитрий Володихин Страница 30

20 февраля Гермоген и Иов были в Успенском соборе. Гермоген отстоял молебен. А потом «всенародное множество» просило у Иова прощения. Бывший патриарх зачитал «прощальную и разрешительную грамоту». Иов, Гермоген и весь Освященный собор «простили», «разрешили» и благословили собравшихся.

Далеко не всегда Гермоген действовал по просьбе Василия Ивановича или, вернее, содействовал с царем в каком-либо масштабном деле. Святитель очень многое предпринимал как самостоятельная политическая фигура.

Патриарх использовал то орудие защиты престола, а с ним и всего старомосковского государственного порядка, какое давала ему власть духовная. Он призывал духовенство всей страны молиться за победу государя, увещевать паству, обличать изменников.

До наших дней дошли «богомольные грамоты» патриарха. Две из них, адресованные митрополиту Ростовскому Филарету, содержат целую идеологическую программу: тут и порицание безбожных мятежников, и утверждение прав Василия Шуйского на трон.

По словам Гермогена, Самозванец «своим умышлением так прельстил люди Божия государства Российского, что не токмо поклонишася ему, но множество сильных и великих, прочих же и без числа, и острием меча падоша, побораючи по нем злое». Но сам Бог «воздвиг» на Самозванца Василия Шуйского. Князь сыграл роль очистителя, своего рода «бича Божьего». Василий Иванович сначала «велегласно» обличал Лже-Дмитрия, за что «множество бед претерпел от того злодея», а затем, следуя Богом данными «советом и мудростию, с любящими Христа и с нехотящими повинутися сотоне… конечно погубиша того злодея и скаредное его тело огню предаша». Таким путем «от смерти в живот претвори нас Бог и от тьмы во свет приведе нас». Что означает слово «нас»? Весь русский православный народ, всё царство. Таким образом, у восшествия Василия Шуйского на престол появляется не одна лишь генеалогическая подоплека (знатный Рюрикович, наследник древних государей), но и мистическая. Гермоген подводит к тому, что сам Бог поставил царем Василия Ивановича за его «веру и мужество, и крепость, и разум», проявленные в борьбе с Божьим врагом и «разорителем» веры. Более того, правильность его воцарения получила мистическое же подтверждение от самого Господа: «К сему же [Бог] еще истину объяви нам, страстотерпца своего и мученика царевича Дмитрия многими чудесы прослави и царьствующему преславному граду Московскому яко многоценный дар подал: неоскудные исцеления подает всем, с верою приходящим к нему…»

Обосновав истинность нового монарха, Гермоген требует от Филарета, чтобы тот устроил со всем духовенством большой молебен в соборной церкви о мире, о благосостоянии святых церквей, о здравии великого государя Василия Ивановича и покорении врагов его, о христолюбивом воинстве. Велит неоднократно прочесть грамоту в соборной церкви, разослать копии по храмам епархии с поучением, «чтоб отпадших крестьянския веры разбойников и губителей крестьянских, злодеев, воров, не слушали никак ни в чем, надеяся на милость Божию… стояли бы против воров крепко».

Но и столь серьезного обоснования прав Василия IV на престол, и собственного пастырского авторитета Гермогену кажется недостаточно. Дабы отвратить измену, он применяет оружие иного рода — простое и честное объяснение того, какие беды и несчастья обрушатся на города, по наивности или из корысти открывающие ворота перед бунтовскими войсками. Как трезвомыслящий, прагматичный политик, Гермоген знает: иной раз к золотому слову духовному полезно добавить каменное слово жизненной правды. А как бывший казак он способен со знанием дела рассказать, к чему приведет беснование казакующих окраин.

Разъясняя, что несут с собой орды Болотникова, патриарх добавляет: «А ныне, по своим грехом, забыв страх Божий, восста плевел, хощет поглотити пшениценосные класы (колосья. — Д. В.). Скопясь разбойники, и тати, и бояр и детей боярских беглые холопи в той же прежепогибшей и оскверненной Северской украйне, и сговорясь с воры с казаки, которые отступили от Бога и от православные веры и повинулись Сатане и дьявольским четам, и оскверня всякими злыми делы Северские городы, и пришли в Рязанскую землю и в прочая городы, и тамо тако ж святыя иконы обесчестиша, церкви святыя конечно обругаша, и жены и девы безстудно блудом осрамиша, и домы их разграбиша, и многих смерти предаша». Для верхушки посада, дворян и приказных людей грозно звучит и другое предупреждение Гермогена: «А стоят те воры под Москвою, в Коломенском, и пишут в Москву проклятые свои листы и велят боярским холопем побивать своих бояр, и жены их и поместья, и вотчины им сулят. И шпыням и безымянникам ворам велят гостей и всех торговых людей побивати и животы их грабити, и те призывают их, воров, в себе и хотят им давати боярство, и воеводство, и окольничество, и дьячество».

14 октября 1606 года, когда положение Василия Шуйского в борьбе с болотниковцами стало критическим, патриарх на несколько дней объявил пост и непрерывную молитву. Московские храмы наполнились народом. Первоиерарх напоминал пастве о крестоцеловании, данном на имя нового царя, обличал «злых еретиков, и грабителей, и осквернителей» из мятежных отрядов, призывал ополчиться и мужественно стоять против них.

Летом 1607 года отправляются в поход государевы полки, возглавляет их Василий Шуйский лично. Гермоген сейчас же пишет новое богомольное послание, призванное ободрить воевод и ратников, но более того — обличить врагов царя, врагов государственного порядка, смутьянов, изменников, богоотступников. Патриарх выражает отношение Церкви к войску болотниковцев с решительной прямотой. О неприятеле, двигающемся к Москве, он пишет: «Царь… Василий Иванович… пошел на свое государево и великое земское дело против врагов креста Христова, которые изменники, воры, тати и розбойники, и холопы боярские, и казаки донские и Вольские [34], отступив от Бога жива и от православной христианской веры и крестное целование преступив разбойнически немилостивне церкви Божие оскверняют и кровь христианскую несытне проливают, и чужие имения грабят, и жены и дети насилуют, и хотят до конца разорити святую нашу православную христианскую веру и святые Божий церкви и с собою прельщают малодушных людей».

Историкам послание Гермогена известно по тому его варианту, который был отправлен к Филарету, тогда еще не тушинскому «патриарху», а владыке Ростовскому. Гермоген велит разослать копии с грамоты по всей митрополии, а ростовскому духовенству во главе с Филаретом устроить молебен в соборном храме о прекращении междоусобной брани, царском здравии и победе государя.

Кампания 1607 года сложилась для государя успешно. Он взял Алексин и Тулу, а его воеводы нанесли болотниковцам поражение на реке Восьме. Особенно отличился на Восьме князь А.В. Голицын. Осенью дело бунтовщиков было проиграно окончательно.

В июне 1607-го Гермоген опять садится за перо, вновь пишет послание, извещая паству о победе царских полков. Патриарх сообщает о победе князя Голицына над болотниковцами. Он велит читать грамоту в соборных церквях, рассылать копии с нее повсюду, устраивать большие молебны о том же, что было в предыдущих грамотах, плюс еще о том, чтобы «люди б… государевы, которые вражиею прелестию ему, государю, изменили, пришли в познание и к нему, государю, обратилися». Гермоген возвещает: победа совершилась милостью сил небесных, ибо воинство Болотникова творило беззаконие и отступило от Господа.