Лефорт - Николай Павленко Страница 30

Подробности события, происшедшего 20 мая, описал Гордон: «В три часа пополудни государь пришел ко мне с радостным известием, что казаки накануне вечером напали на турецкий флот, повредили и разогнали его, многих убили, взяли в плен 27 человек, с множеством добычи, как то: 700 коней, 600 сабель, 400 турецких ружей, 8000 аршин сукна, большое количество одежды и провианта: риса, табаку, уксусу, также много пороху, бомб, гранат; из 18 их кораблей и галер сгорело три, из 24 грузных лодок — десять, шесть с 50 000 червонцев пробрались в Азов, остальные ушли в открытое море. Пленные донесли, что утром высажено и отправлено в Азов 800 человек».

Сам Петр информировал об успехе Ф.Ю. Ромодановского, А.А. Виниуса и А.Ю. Кревета: «…Неприятель на море стоял в 13 кораблях. И того же дни неприятель, нагрузясь с жалованьем и воинскими припасы, в 13 тунбасах, с которыми для провожании в 11 ушкалах были янычане, и как те суды поровнялися против устья Каланчинского, и мы, холопи твои, в малых судах, а казаки в лотках, прося у Бога милости, ударили на того неприятеля и милостию Божиею и пресвятые Богородицею со всеми святыми, а вашим государским счастьем, те вышеписанные суды разбили, из которых 9 сожгли, 1 взяли, а достальные ушли к кораблям; и корабли, то видя, 11 ушли, а один затопили сами, а другой наши сожгли. На тех тунбасах взято: 20 человек языков, пороху 85 бочек, 300 бомбов, 5000 гранат, 500 копей и все, что к ним везено, взято, болши всего сукон и иных вещей. А взятые языки сказывали, что прислано на тех кораблях 500 янычен, и многие припасы, и мартир и людей де они высадили на берег, видя наши галеры, и для того сухим путем послали; а запасы-де, которые остались, ушли все назад на кораблях. А третьего дня ветер был полуденным, и галеры вышли все в море в целости».

Эта победа оказала важное влияние на исход второго Азовского похода. Она позволила русской флотилии 27 мая беспрепятственно войти в Азовское море и таким образом отрезать Азов от связей с внешним миром. Бегство турецких кораблей деморализовало гарнизон крепости, который лишился не только подмоги, но и продовольствия.

Между тем войска Шеина прибыли в Черкасск 19 мая. Главнокомандующий велел им двигаться к Азову сухим путем, занять позиции, оставленные русскими войсками во время первого Азовского похода, и «промысл чинить, сколько милосердный Бог помощи подает, смотря по тамошнему делу».

Достойна удивления беспечность турок: вместо того чтобы сровнять с землей оставленные русскими войсками траншеи, они не тронули их — траншеи оказались в исправном состоянии и значительно облегчили осадные работы. 8 июня по случаю начала осадных работ был отслужен молебен. 9 июня Гордон записал в «Дневнике»: «Вечером мы все отправились к старым траншеям и улучшали их. Шеин велел своим войскам чинить промысел над неприятелем днем и ночью».

Сведения, сообщенные пленными турками об ожидаемой помощи со стороны моря, оказались достоверными. 14 июня в русском лагере было замечено приближение 16 больших турецких кораблей и множества мелких. На кораблях находились четыре тысячи пехотинцев, которыми неприятель намеревался пополнить понесший значительные потери гарнизон крепости.

Описание последовавших событий находим в «донесении» Петра князю-кесарю Ф.Ю. Ромодановскому: «Сего месяца 14 дня прислан к Азову на помочь анатолийский Турночи баша с флотом, в котором обретаются каторги (галеры с парусами. — Н.П.), 6 кораблей, 14 фуркатов (корабли типа каторг. — Н.П.), да несколько мелких судов, который намерен был в Азов пройтить, но увидя нас, холопей ваших, принуждены намерение свое отставить, и стоит вышепомянутый баша в виду от нашего каравана и смотрит, что над городом делается.

Народын (комендант Азова. — Н.П.) просил у него людей на берег, чтобы ему пропустить в Азов людей сухим путем; но он ему отказал, отговариваяся, что если де мне убавить людей, то де Московский караван, пришед, караван мой разорит, и в ту пору что мне делать?»

В то время как анатолийский Турночи-паша, видимо, не отличавшийся отвагой и не рискнувший высадить десант в помощь гарнизону, стоят в нерешительности на виду у русского каравана, войска Шеина продолжали интенсивную бомбардировку крепости, производя в ней значительные разрушения.

Шестнадцатого июля осажденным предложили сдаться, но те отклонили предложение, ответив выстрелами по флагу и парламентеру. Ратные люди Шеина осадили город настолько плотно, что въезд и выезд из него стали невозможны; обстрел велся из всех орудий непрестанно: «из пушек и шанцев по земляному валу роскаты их разбили и пушечную стрельбу у них отбили», то есть подавили неприятельскую артиллерию.

Осаждавшим удалось засыпать ров, то есть сровнять его с землей, и тем самым облегчить штурм крепости.

Петр находился в бодром настроении, позволял себе шутить. В ответном письме сестре Наталье Алексеевне, умолявшей его беречь себя и не подходить к стенам крепости на расстояние ружейного выстрела, он отвечал: «Сестрица, здравствуй. А я, слава Богу, близко не хожу, а они ко мне ходят. Прикажи, чтоб не ходили; однако хотя и ходят, только по ся поры вежливо. Турки на помощь пришли, да к нам нейдут, а чаю, что желают нас к себе».

В ночь на 29 июня из Азова бежал русский пленный, сообщивший ценную информацию: оказывается, среди осажденных не было единства относительно того, продолжать ли сопротивление или сдаться. Генералиссимус Шеин тут же отправил к осажденным парламентера с предложением выгодных условий капитуляции: в случае добровольной сдачи крепости гарнизону и местному населению представлялось право свободного выхода из Азова с имуществом. «Мы, христиане, — говорилось в письме, прикрепленном к пущенной в город стреле, — крови вашей не желаем. Город Азов сдадите нам с ружьем и со всеми припасы без крови, и вам всем с пожитками даем свободу, куды похочете… А естьли о каких делах похочете с нами пересылатеся и договариватеся безопасно, а нашему слову перемены не будет». Льготные условия капитуляции объяснялись в письме тем, что это был подарок царя в день своих именин. Письмо заканчивалось угрозой: «Если же вы дождетесь штурма и, подобно казакерманцам станете говорить о сдаче, то сами рассудите, возможно ли будет унять озлобленное войско в такое жестокое время».

Турки ответили Шеину, что они не верят письму, доставленному в Азов стрелой, так как в нем отсутствовала боярская печать. Как только обещание будет подкреплено печатью генералиссимуса, осажденные сдадут крепость.

Естественно, Шеин не мог послать письмо без согласия на условия капитуляции царя. Как видим, осажденные понимали свою обреченность: Азов был полностью блокирован, гарнизон крепости невелик и надежда на помощь извне исчезла, тем более что турки со дня на день ожидали штурма — осаждавшие не только засыпали ров, но и подняли его выше вала, так что вся крепость просматривалась, как на ладони. 3 июля Петр извещал Ромодановского: «Вал валят блиско и 3 мина зачали. Приезжие брандербурцы с нашими непрестанно труждаютца в бросании бомбов. Цесарцы еще не бывали… Турночи баша еще стоит на море и в канун Петрова дня был от них подъезд в 24 судах, и как блиско подъехали, и наши якоря вынимать стали, чтоб на них ударить, и они, то видя, тотчас парусы подняв, побежали».