Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций - Владимир Трут Страница 30

Относительно численности воевавших казаков каждого из казачьих войск страны в исторической литературе приводятся различные данные. Так, по одним сведениям, в Забайкальском войске в период войны на фронт было направлено свыше 15 тысяч казаков [25]. По другим – более 19 тысяч, 17 401 человек из числа которых непосредственно находился в действующей армии, а 2 тысячи казаков запасного разряда было послано на охрану дальневосточной границы [26]. Уссурийское казачье войско в период войны выставило около полутора тысяч казаков [27]. В Амурском казачьем войске всего было призвано в армию 1687 человек, большинство из которых, однако, непосредственного участия в боевых действиях не принимало [28]. Сибирское казачье войско направило на фронт около 12 тысяч казаков [29]. Численность находившихся в действующей армии уральских казаков может быть определена исходя из того факта, что непосредственно на театре военных действий находилось всего два уральских казачьих полка, насчитывавших 1488 человек [30]. Кроме этого небольшое количество уральских казаков несло службу в отдельных и запасных казачьих сотнях, находившихся в ближних и дальних тыловых районах. В Оренбургском казачьем войске в армию во время войны было отправлено, по одним данным, свыше 5000 казаков, из которых 4780 конных и 340 пеших и служивших в пяти пулеметных командах [31]. По другим, всего в войске было мобилизовано 429 казачьих офицера и 19 755 рядовых казаков [32]. Кубанских казаков непосредственно на фронте насчитывалось 8574, терских – 2264, донских – 3700 [33]. Из всех казачьих войск страны, таким образом, только Семиреченское и Астраханское войска не направили свои казачьи части на войну. Всего в период Русско-японской войны в действующей армии находилось около 54 тысяч казаков и казачьих офицеров.

Мужество, героизм, высокая воинская доблесть, проявленные казаками в ходе войны, многократно отмечались командирами и начальниками русской армии. Ярким свидетельством проявленных казаками в боях высоких морально-нравственных и боевых качеств стали полученные ими почетные военные награды. В период войны сотни казаков были награждены Георгиевскими крестами, а 16 казачьих офицеров и 1 казачий генерал были удостоены орденов Святого Георгия Победоносца. После учреждения в начале 1906 года особой медали за участие в войне с Японией 1904–1905 гг. все непосредственно участвовавшие в боевых действиях казаки были награждены светло-бронзовыми (второй степени) медалями. Казаки, несшие в период войны различную тыловую, охранную и пограничную службу в частях, находившихся на Дальнем Востоке, получили темно-бронзовые (третьей степени) медали. А участвовавшие в обороне Порт-Артура забайкальские казаки 4-й сотни 1-го Верхнеудинского полка были награждены серебряными (первой степени) медалями.

Почетных воинских наград после войны были удостоены целые казачьи части и подразделения. Так, 4-й, 5-й, 7-й и 8-й Сибирские казачьи полки Сибирского войска, 1-й Верхнеудинский и 1-й Читинский казачьи полки Забайкальского войска были награждены Георгиевскими знаменами «За отличие в войну с Японией в 1904 и 1905 гг.». 4-я сотня 1-го Верхнеудинского казачьего полка и 2-я Забайкальская казачья батарея Забайкальского войска удостоились Георгиевских серебряных труб соответственно «За Порт-Артур в 1904 году» и «За Бедайлинский перевал с 16 по 23 февраля 1905 г.». 4-й и 5-й Уральские казачьи полки Уральского войска, 1-й Аргунский, 2-й Аргунский, 2-й Верхнеудинский, 2-й Читинский, 2-й Нерчинский казачьи полки, 3-я и 4-я Забайкальские казачьи батареи Забайкальского войска, 1-й, 11-й и 12-й Оренбургские казачьи полки Оренбургского войска, Уссурийский казачий полк Уссурийского войска, Амурский казачий полк Амурского войска получили знаки отличия на головные уборы «За отличие в войну с Японией в 1904 и 1905 гг.», 1-й Екатеринодарский, 1-й Уманский казачьи полки и 1-я Кубанская казачья батарея были награждены знаками отличия на головные уборы «За отличие при покорении Западного Кавказа в 1864 г. и в войну с Японией в 1904–1905 гг.», 3-я сотня 1-го Сунженско-Владикавказского казачьего полка Терского войска получила знаки отличия на головные уборы «За отличие в турецкую войну 1877–1878 гг. и за дело 7 мая 1905 года». 1-й Нерчинский казачий полк Забайкальского войска был награжден знаками отличия на головные уборы «За поход в Корею в 1904 и 1905 гг.» [34].

Показателем проявленной казаками в тяжелой и неудачной Русско-японской войне воинской доблести стало и то обстоятельство, что пленных казаков практически не было. Исключение составили только казаки 4-й сотни 1-го Верхнеудинского полка, участвовавшие в героической обороне Порт-Артура и вместе с остатками его гарнизона попавшие в плен после сдачи крепости, а также буквально единичные случаи пленения неприятелем, как правило, раненых и контуженых казаков на различных участках фронта в Маньчжурии. В этой связи можно привести весьма характерное замечание начальника штаба Забайкальской казачьей дивизии подполковника А.И. Деникина. В своей книге «Путь русского офицера» он отмечал, что «наши казаки считали бесчестием попасть в японский плен и предпочитали рисковать жизнью, чтобы избавить от него себя и товарищей. Мало того, я помню случай, когда в одном бою уральцев сменили на позиции забайкальцы, и восемь уральских казаков, никем не побуждаемых, остались до ночи в цепи, подвергавшейся сильнейшему обстрелу, желая вынести тело своего убитого урядника, лежавшего в ста шагах от японской позиции... и вынесли» [35].

Участвовавшие в Русско-японской войне 1904–1905 годов казаки стойко и доблестно сносили выпавшие на их долю суровые испытания. Они мужественно переносили боль потерь, горечь поражений, страдания и тяготы войны. Воинская стойкость и мастерство, личный и массовый героизм служили примерами и моральной поддержкой для солдат и офицеров всей русской армии. Казаки с честью выполнили свой воинский долг перед Родиной.

Существовавшие в стране в начале XX века значительные противоречия в общественно-политической, социально-экономической, национально-государственной и других сферах внутренней жизни государства, постепенно накапливаясь и усиливаясь, стали приводить к серьезным кризисным обострениям. В это время в основных социальных слоях российского общества возрастали критические настроения. В стране довольно отчетливо обозначились проявления общественно-политического кризиса. Его окончательное созревание и дальнейшее развитие было заметно ускорено неудачами в ходе Русско-японской войны, которые, по мнению С.Ф. Платонова, «...дали окончательный толчок общественному недовольству, и оно вылилось в ряд революционных вспышек» [1]. Правительство, в свою очередь, всячески стремилось, не прибегая к сколько-нибудь значительным преобразованиям, разрядить внутриполитическую ситуацию. Назначенный еще в конце августа 1904 года министром внутренних дел П.Д. Святополк-Мирский заявил о стремлении правительства установить с обществом некие отношения «доверия». Вслед за этими высказываниями предпринимаются и некоторые конкретные действия. Прежде всего была ослаблена цензура, и как следствие этого в печати стали свободно критиковаться как отдельные недостатки существовавшего бюрократического управления, так и изъяны всей государственно-политической системы. Активно обсуждались и вопросы необходимости существенных, а в некоторых случаях коренных, реформ государственного строя и управления. 12 декабря был опубликован правительственный Указ «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка», в котором нашли отражение планы определенных общественных преобразований [2]. Однако в нем ничего не говорилось об одном из самых главных требований широких общественных кругов – о введении так называемого народного представительства, то есть о парламентских реформах.