История Крестовых походов - Дмитрий Харитонович Страница 30

Дружба врагов

В начале боев вокруг Акры отношения между враждующими сторонами были отмечены чуть ли не братскими чувствами. Как отмечает арабский летописец, «своеобразная дружба связывала франков и правоверных. Когда заканчивали сражаться, завязывалась беседа, и долгие походы в гости друг к другу заканчивались совместными танцами или песнями, час же спустя снова начинался бой».

Нам придется коснуться весьма деликатной темы. Современный историк Джеймс Рестон как о чем-то общеизвестном пишет о Филиппе и Ричарде: «Скользкий Филипп Август, король Франции, товарищ Ричарда в делах любви и войны, который соперничал за верховенство со своим бывшим возлюбленным во время Крестового похода и наконец предал короля Ричарда со всей страстью отвергнутого любовника». То есть гомосексуальные отношения между Ричардом (он выступает активной стороной) и Филиппом (сторона пассивная) считаются доказанными. О том же с уверенностью в своей популярной «Истории Англии» пишет Айзек Азимов. На это всячески намекается в известной пьесе Джеймса Голдмена «Лев зимой», по которой был поставлен фильм с Питером О’Тулом и Кэтрин Хёпберн, а также спектакль в Театре им. Е. Б. Вахтангова с В. С. Лановым в главной роли. Откуда взялись эти сведения? Английский хронист Роджер из Хоудена пишет об отношениях Филиппа, только что ставшего королем, и Ричарда, бывшего еще герцогом Аквитанским: «Ричард, герцог Аквитании, сын короля Англии, заключил перемирие с Филиппом, королем Франции, который свидетельствовал ему такое почтение, что ели они каждый день за одним столом из одной тарелки, и даже ночью ложе не разделяло их. Король Франции дорожил им как своей душой». Казалось бы, все ясно, тем более что нечто подобное почти слово в слово повторяют и другие хронисты (впрочем, возможно, что они просто списывали друг у друга, что тогда плагиатом не считалось). Но вот что сообщал английский летописец Мэтью Пэрис о перипетиях борьбы и примирения Генриха II с его старшим сыном и соправителем Генрихом по прозвищу Молодой Король (он умер прежде отца): «Год 1176, два короля Англии, отец и сын, прибыли в Англию; каждый день они ели за одним столом и наслаждались на одном ложе ночным покоем». Но об однополой любви отца и сына никто не говорит, тем более что Генрих II был весьма женолюбив и не замечен в склонности к молодым людям.

Дело в другом — в ином, нежели сегодня, отношении к телу, к интимной жизни. Немецкий социолог Норберт Элиас показал, что в Средние века, например, отсутствовали даже представления о необходимости индивидуальной посуды, о личном белье, полотенцах или салфетках. Соседи по столу — это свидетельствовало об их близости, совершенно не обязательно любовной — ели из одной миски, пили из одного кубка, и книги о застольных манерах утверждали, что, передавая соседу кубок с вином, надо его повернуть, чтобы сосед не касался губами того края, который испачкан жирными губами соседа. (Кстати, требовалось также выплевывать кости под стол, а не на стол перед собой, вытирать руки о скатерть, а не о полы одежды соседа и т. п.) То же касалось и сна. Не только друзья спали на одном ложе. Существовал обычай, согласно которому почетного гостя клали супруги в свою постель между собой, что ровным счетом ничего не значило, хотя различные новеллы обыгрывали этот обычай весьма скабрезным способом.

Вспомним, что повествует об этом Дюма в романе «Двадцать лет спустя». Атос останавливается в доме одного священника, которого ночью вызывают к умирающему. Прибывшая в этот дом герцогиня де Шеврез, переодетая в мужское платье, просит крова. Атос, не зная, что перед ним женщина, предлагает разделить ложе. Очаровательная госпожа де Шеврез решает соблазнить служителя Господа, давшего обет безбрачия. Результатом окажется рождение виконта де Бражелона. Но, несмотря на игривый характер подобных историй, они свидетельствуют скорее о том, что отношения между людьми были более интимными, нежели ныне, но не более сексуальными. Пребывание в одной постели следовало бы сравнить с тем, как мать берет с собой в кровать ребенка.

Впрочем, некоторые историки, настаивающие на гомосексуальности Ричарда, аргументом считают еще одно место из Роджера из Хоудена: «В этом году (1195 г. — Д. Х. ) один отшельник пришел к Ричарду и, произнося слова проповеди о вечном спасении, сказал ему: „Вспомни о разрушении Содома и воздержись от незаконных действий, иначе постигнет тебя заслуженная кара Божия“. Но король больше стремился к благам земным, чем к Господним, и он не мог так быстро отречься от запрещенных действий». Действительно, согласно Писанию (Быт. 19. 1—25), жители Содома и Гоморры предавались однополой любви, за что «пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба, и ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и [все] произрастания земли» (Быт. 19. 24–25). В английском языке слово «sodomite» и значит «гомосексуалист». Отвержение однополой любви проходит через Писание: «Не ложись с мужчиною, как с женщиною: это мерзость» (Лев. 18. 22); «Если кто ляжет с мужчиною как с женщиною, то оба они сделали мерзость: да будут преданы смерти, кровь их на них» (Лев. 20. 13); «…мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение» (Рим. 1. 27). И действительно, в Средние века педерастия каралась смертью. Но не следует забывать и другое. В ту эпоху слово «содомия» имело и расширительный смысл: любая недолжная половая жизнь. Так именовали и однополую любовь, и любые формы даже и гетеросексуального полового акта, кроме копуляции, и даже любые позы, кроме так называемой «позы миссионера», и просто внебрачные связи. Особо ретивые моралисты именовали содомией даже супружеский акт, если он был направлен не на зачатие, а на получение удовольствия, а самые сверхжесткие осуждали и просто телесное наслаждение, если супруги желали получить его в стремлении иметь потомство. Так что отшельник мог просто упрекать Ричарда в «неправильной» половой жизни, хотя бы его устремления были направлены на женщин и даже исключительно на королеву Беренгарию.

Когда после выздоровления Ричарда было принято решение о штурме, Саладин предложил чрезвычайно выгодный крестоносцам договор, пункты которого даже включали передачу им Иерусалима, правда, при условии, как бы мы сказали сегодня, его демилитаризации. Христиане отвергли это предложение. Они настаивали на возвращении статус-кво до 1187 г. Однако с ведома Филиппа и за спиной Ричарда было достигнуто соглашение с гарнизоном Акры, измученным долгой осадой, о почетной сдаче города. Узнав об этом, Ричард пришел в бешенство и 11 июля приказал начать штурм.

Штурм происходил в виду лагеря крестоносцев, в котором находились и дамы, в том числе королева Беренгария и ее фрейлины. На берегу построили трибуны, с которых возлюбленные рыцарей смотрели на их подвиги при штурме и махали им разноцветными рукавами.