Загадка штурмана Альбанова - Михаил Чванов Страница 30

Читал про Ваши петроградские события, читал и про московские, и положительно не веришь своим глазам; неужели это все происходит не на Марсе где-нибудь, а у нас на Земле и даже в нашем, не Богоспасаемом уже Отечестве? Должно быть, надоело Богу спасать нас все время и Он «махнул» на нас рукой, поглядывает только, чем это кончится? Посмотрим и мы, благо, теперь не долго уже, кажется, ожидать.

Ваше письмо и карту я получил только на днях. Очень благодарен Вам за посылку и память обо мне.

Я был опять в Гапсале и в море, а теперь на неопределенное время выбрался на берег и живу в Ревеле. Если будете добры и соберетесь написать мне, то адрес мой тот же: Ревель, Малая Брокерсовая улица, дом № 10, кв. 1, Ф. Ф. Богомолову для передачи мне. Живу я и хотя на другой квартире, но этот адрес будет вернее. Устроиться мне основательно еще не удается и не удастся до конца войны. Теперь я как бы «гастролирую». Иногда, говоря между нами, со вздохом вспоминаю Архангельск, но стараюсь эти воспоминания скорее отгонять, надеюсь на лучшее будущее.

Если мои записки еще не застопорили в типографии, то не будете ли так любезны выслать мне то, что уже набрано. Очень хотелось бы мне посмотреть, какова вышла обложка. У меня имеются только три первых корректурных листа, а Вы говорили, что в первом выпуске выйдет, кажется, больше четырех. У Вас в Гидрографии имеются очень хорошие клише, изображающие восьмиугольный домик на мысе Флора, который сохранился до сих пор. Хорошо бы и его поместить в соответствующем месте. Но возможно, что теперь Вам уже не до моих записок.

Желаю Вам всего хорошего. С совершенным уважением, готовый к услугам

«(Ревель).

Многоуважаемый Леонид Львович! Письмо Ваше и корректуру получил. Благодарю. Очень извиняюсь, если доставил Вам лишнее беспокойство своей просьбой.

Мой новый адрес: Ревель, Большая Юрьевская ул., д. 38, кв. 1.

С совершенным уважением, готовый к услугам

«(Ревель).

Многоуважаемый Леонид Львович! Опять докучаю Вам своими делами. Если Вас не очень затруднит, не откажите сообщить, в каком положении находится набор и печатание моих записок. Конечно, я в этой области ничего не смыслю, но мне кажется, что редакция «Записок по гидрографии» слишком затянула мое дело. (Замечание на полях: не всегда сразу можно оценить всю важность, или трагичность, или даже катастрофичность происходящих событий. Ныне уже кажется невероятным сам факт существования в те дни редакции «Записок по гидрографии», все жили как бы по инерции, что ли, а он еще торопит, что все это временно, что еще ничего страшного не произошло. И самое невероятное, что его «Записки…» увидели свет…)

Прошло уже 9 месяцев, как я сдал ей свои записки, согласитесь, что это срок порядочный, а конца еще не вижу.

Не возьмете ли Вы на себя труд узнать, когда я могу надеяться окончить с редакцией все свои расчеты, вплоть до отдельных оттисков и получить обратно фотографии? Право же, мне кажется, что никто не решится упрекнуть меня в недостатке терпения.

Еще просьба к Вам, взявшему записки под свое покровительство: нельзя ли обложку, которая, как Вы писали, вышла удачной, отпечатать не черной, а синей краской. Это было бы очень красиво, и краска такая в типографии, конечно, имеется. Синий цвет очень идет к популярным картинкам. Пожалуйста, не сердитесь на меня за мою назойливость. Поздравляю Вас с праздниками, хотя их, кажется, собираются отменить.

Желаю Вам всего-всего хорошего. Я живу сносно и пока пожаловаться не могу на службишку.

С совершенным уважением, готовый к услугам

(На письме имеется пометка Л. Брейтфуса: «Отвечено 10.1.18 г. Послан образец первой книги».)

«(Красноярск, 12.5.18).

Многоуважаемый Леонид Львович! Я неоднократно лично и телеграммой осмеливался беспокоить Вас своими просьбами об устройстве моей «карьеры». Поэтому считаю необходимым уведомить Вас, что на службу я принят.

В день приезда Константина Степановича (гидрограф К. С. Юркевич руководил Енисейской партией на пароходе «Север» Отдельного Обь-Енисейского гидрографического отряда, вновь восстановленной по постановлению большевистского правительства Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана [Западного региона], руководимой в 1918 году Б. А. Вилькицким. — Прим. В. А. Троицкого ) из Петрограда я явился к нему, и дело было окончено. Конечно, такой быстроте событий много способствовали Вы, за что я спешу принести Вам свою искреннюю благодарность.

Хотя я мог поступить в Енисейское национальное пароходство, или иначе «Нацпар», но это мне не очень улыбалось, и служба в промере (то есть в гидрографической экспедиции. — Прим. В. А. Троицкого ), конечно, во всех отношениях лучше. Пока моя роль в экспедиции еще не определилась, но это в сущности не важно, в наше время в особенности, когда нет ни чинов, ни орденов, а есть только «моряки военного флота». Будущее же само покажет, к чему лучше всего мне приложить свои руки и, по правде говоря, поверхностные все же познания; пока же я доволен.

Еще раз благодарю Вас. Желаю Вам всего хорошего.

С совершенным уважением, готовый к услугам

Неужели Тамара Александровна все-таки что-то напутала? Но если бы просто: «женат», а не эта такая жизненная деталь — «но детей не имел».

А может, и не напутала? Может, одно второму не противоречит? Действительно, был женат, когда уходил в экспедицию. Но экспедиция пропала без вести, детей не было, — может, она его просто не дождалась (да простит меня тот человек, если я навожу на него напраслину)? И в Красноярске у него появилась новая невеста?

Иначе — почему он снова уехал в Красноярск весной 1918 года?

Владилен Александрович Троицкий, словно читая мои мысли, писал мне: «Из Эстонии Альбанов уехал по причине наступления немецких войск, которые вскоре заняли Ревель. А из Петрограда уехал, скорее всего, спасаясь от голода и безработицы. В Красноярске, как Вы помните, он служил в 1905–1907 годах, у него там, разумеется, оставались знакомые. И почему-то в Красноярске к этому времени уже жила его сестра. Что касается его женитьбы, то в Музее Арктики и Антарктики сохранилась профсоюзная книжка Альбанова Всероссийского союза моряков и речников торгового флота, в который он вступил в июне 1917 года. В графе «семейное положение» написано — «холост».

И тут мне пришлось пережить еще одну горечь безвозвратной потери. Мне позвонила Елена Ивановна Никуличева из уфимской школы № 11, которая основала в этой школе уникальный музей:

— Мы получили из Воронежа письмо, что 23 февраля 1976 года в Новохоперске умер Михаил Иванович Альбанов 1881 года рождения.