Загадка Александра Македонского - Неля Гульчук Страница 31

Таида жадно глотала приятную на вкус жидкость, пока не выпила все до капли.

– Очень хорошо, – довольная улыбка осветила лицо Панаи, – а теперь поспи, тебе нужен отдых.

Внезапно вспомнив Ореста, Таида заплакала:

– Он погиб из-за меня. Путь к Александру закрыт.

– Успокойся. Тебе нельзя сейчас нервничать. Все обсудим, когда поправишься. А теперь поспи, тебе нужен отдых.

Нежный голос Панаи и целебный отвар постепенно стали успокаивать Таиду. Погружаясь в сон, она прошептала:

– Благодарю!..

На двадцатый день Таида проснулась и почувствовала себя совершенно здоровой. Хотя у нее ничего не болело, она еще долго лежала на ложе, наслаждаясь часами выздоровления. Она встала лишь к вечеру. Тщательно вымылась, волосы причесала по моде, забрав их в тугой узел.

Когда жрица Паная появилась на пороге, Таида стояла посреди зала.

Теплый звездный вечер навис над садом. Жрица Паная сидела на мраморной скамье, прижав к груди тихо плачущую Таиду.

– Сознание выполненного перед богами Эллады долга скоро подавит в твоем сердце тоску утраты Ореста, – мягким голосом говорила Паная.

Таида подняла на жрицу мокрые от слез глаза:

– Моя ли в том вина, что воспоминания об убийстве Ореста преследуют меня днем и лишают покоя ночью? Напрасно я повторяю себе твои мудрые советы. Если путь к Александру начинается с таких жертв, как сожжение Фив, убийство Ореста, ненависть ко мне афинян, выдержу ли я посланные мне свыше испытания?

Паная ласково погладила гетеру по голове:

– Жертва не была бы жертвой, если бы не отнимала у человека счастья. Потом, кто знает, может быть, Александр и есть твое счастье… Когда-нибудь ты узнаешь, что такое любовь. Любовь дарят и берут одновременно.

– Но ведь ты никогда не знала мужчин. Откуда тебе знать о любви.

– У любви много оттенков… Есть вещи, которые могут наполнить жизнь любого человека. Для меня это служение богине Афине. Для других – искусство, науки… Для тебя – завоевание сердца македонского царя, чтобы вернуть величие Элладе.

Таида прижалась лицом к плечу жрицы:

– Да, ты права. Персы надругались над моим родом. Я стараюсь забыть об этом и не вспоминать день убийства матери… Но… это невозможно!.. Посвятить свою жизнь уничтожению персидского владычества – этой цели я согласна служить до конца. Только нельзя медлить!.. Надо скорее встретиться с македонским царем…

Жрица с нежностью заглянула в глаза Таиде:

– Запомни, твое стремление может и не принести ожидаемого счастья. Каждый хочет найти счастье, но искать надо с умом. Послушай, Таида, трудно изменить себя, но можно научиться управлять своими мыслями. Можно начать думать над своими поступками и сделать так, чтобы обстоятельства работали на нас, а не против нас. Случай с Орестом – это предупреждение богов. Не торопись. Ты прекрасна и полна жизни, у тебя впереди еще много времени. Александр должен сам позвать тебя. И Птолемей тоже.

– Ты уверена в этом?

– Я это знаю. Иначе не может быть. Только надо просчитывать и предугадывать ход событий, научиться ждать. Ты не должна быть игрушкой в чужих руках. Такие мужчины, как Александр, любят наслаждаться в обществе женщины тонкой беседой, игрою ума. Таких, как ты, великие должны принимать как равных себе. Намерения богов скрыты от глаз людей. Должно быть, ты родилась на свет с достоинствами царицы, если выбор жрецов пал на тебя. Только жертва ради чужого благоденствия – священная обязанность гражданина, приближает нас к бессмертным богам.

И снова перед глазами Таиды предстал Александр с лаврами победителя на челе. Густые рыжие волосы кудрями падали на плечи, ярко-синие глаза пристально смотрели на нее.

«Александр победит Дария! И я скоро увижу его!» – Таида уже не сомневалась ни в победах Александра, ни в своих победах.

В Вавилоне наступило утро. И первые лучи солнца осветили обелиски перед дворцами вельмож и колонну, где были высечены слова законов Хаммурапи. Осветились крыши построек. Ворота храма богини Иштар, самого красивого здания в Вавилоне, излучали голубоватый свет дорогих изразцовых плит, которыми были выложены наружные стены.

У входа в зимнюю резиденцию царского дворца и в самом дворце, который выстроил себе на берегу Евфрата Набопаласар, отец Навуходоносора, с самого утра началась суматоха.

Наружный дворцовый двор был окружен отрядами отборных солдат в парадной форме.

Персидский царь Дарий Третий Кодоман вызвал на военный совет в одну из своих столиц персидских полководцев и начальников наемных греческих войск.

Баснословная роскошь дворца ослепляла: величественные порталы были отделаны хитроумным орнаментом работы старых халдейских мастеров; исполинские фигуры крылатых львов охраняли входы; гранитные, бронзовые, медные, каменные статуи высокомерно застыли у стен; просторные входы во внутренние покои были завешены тяжелыми портьерами из плотных дорогих тканей; полы были устланы коврами работы самых искусных ковровщиков, такими пушистыми, словно человек ступал по травянистым лугам Месопотамии; лабиринты коридоров и внутренних дворов были обсажены пальмами, ароматным кустарником, завезенными из далеких стран; поражали воображение фонтаны самых причудливых форм.

Цветы из золота украшали необычайных силуэтов вазы, с золотой отделкой; из золота была мебель для сидения; золотые чаши для напитков; золотые светильники при входе; золото на сандалиях и поясах; из золота рукоятки кинжалов и ножны для мечей; золотом затканы одежды; золотой пудрой посыпаны волосы – и вся жизнь оправлена в золото.

Нервное ожидание царило в это утро и во дворцах высших сановников и военачальников, которые облачались в парадные одежды, в самое дорогое и красивое, что у них было. К одеждам прикалывались знаки царских отличий, полученные за собственные дела или унаследованные от предков. Затверживались речи, заготовленные к военному совету и заблаговременно нанесенные на восковые таблички.

Каждый втайне надеялся, что именно его слово произведет на всех самое сильное впечатление. Каждый уповал только на собственное могущество, основанное на золоте, на свой разум, ослепленный блеском золота.

Дворец постепенно заполняли высшие сановники, военачальники. У входа то и дело останавливались паланкины, один роскошнее другого. По всем внутренним дворикам и галереям распространялось благоухание нарда, которым были умащены тела придворных. Одежды сверкали драгоценными камнями.

А в это время слуги начали облачать царя в тяжелые царские одежды. На пурпурного цвета нижнее одеяние с рукавами до запястий, во всю длину которого, от шеи до подола, тянулась широкая белая полоса, был накинут кандис. Под цвет одежды были и штаны. Массивные золотые оплечья, пояс, украшенный многочисленными драгоценными камнями, браслеты дополняли наряд. Отделанные золотыми пластинами башмаки на толстой подошве увеличивали рост царя.