Воин под Андреевским флагом - Павел Войнович Страница 31

Войнович доносил об успешной экспедиции 18 греческих судов к румелийским берегам. Несмотря на усиленную охрану побережья неприятельскими крейсерскими эскадрами, высаженный в гавани Констанцы десант разрушил укрепления, перебил отряды прикрытия, сжег магазины и захватил несколько торговых судов. Моряки-греки прислали оказавшиеся на турецких судах апельсины.

Главнокомандующий наращивал силы флота. Корабли строились в Херсоне, в Таганроге, при устье Хопра. 5 новых эллингов (48) были готовы на устье реки Ингул. Для новых судов не хватало морских офицеров, некомплект доходил порой до половины нужного числа. Еще в июне 1788 года Потемкин просил императрицу «прислать в самой скорости тысячи две хороших матросов, еще и штурманов с прочими нужными чинами, также и Офицеров», но – редкий случай! – получил отказ (из-за шведской угрозы). Приходилось пополнять экипажи мичманами из «Корпуса иностранных единоверцев» и гардемаринами из Морского кадетского корпуса в Херсоне. Были случаи присвоения флотских чинов армейским офицерам.

Присылали даже пленных шведов и своих, провинившихся на Балтике.

Так, по ходатайству главнокомандующего Потемкина прислали капитанов А.Г. Баранова (участника Чесменского сражения) и С.Г. Коковцева, преданных суду за то, что в сражении со шведским флотом они не подали помощи кораблю «Владислав», захваченному противником. Баранов был разжалован в рядовые на месяц. Последовала высочайшая конфирмация: он исключался из службы, чтобы «впредь вечно в оную ни к каким делам не употреблять». Однако Потемкин, нуждавшийся в опытных морских офицерах, настоял на отмене приговора. Высочайшим указом бывший капитан Баранов был переведен на Черноморский флот. «Капитан Баранов – знающий морской человек», – считал Войнович (в 1790 г. Баранов командовал фрегатом и за отличия в сражениях был награжден чином капитана 1-го ранга).

Милосердный и отзывчивый князь Потемкин – надо отдать ему должное – дал шанс исправиться и капитану Коковцеву.

Ордер князя Потемкина контр-адмиралу

графу Войновичу 1789 года июня 8

«Всяк человек погрешителен, но непростителен тот, кто не желает заслужить. Нам же случаи к оправданию подавать по христианству и по человечеству должно. Бывший капитан Коковцев подвергнул себя строгости законов. Я его испросил сюда для употребления, чтобы подать ему случай. В звании же матроса сие невозможно, то я предписываю Вашему Сиятельству именовать его впредь не матросом, но ученым навигатором. С сим званием он может начальствовать над нижними чинами, не имеющими Офицерского чина».

Через три недели Войнович отвечал главнокомандующему:

«Ученый навигатор Коковцев не имеет определенного жалованья, а человек бедный; снабдите, Ваша Светлость, повелением, по скольку ему производить, такое ли, как перед его несчастием получаемое, или особливо.

Притом долг мой велит донести, что весьма чувствует свою потерю и рвется повсюду, хотя бы лишиться жизни, но заслужить и паки, да и знаниями снабжен довольно, от которого и помощи получить можно».

Заодно, чтобы не тянуть время, был послан и второй рапорт-предложение: «Ученого навигатора Коковцева определил к командованию нового катера, и сие в сходность его жалования; приказал иметь попечение о наилучшем оснащении оного».

Среди многочисленных ордеров, донесений и реляций, сохраненных в архивах, есть и записочка Потемкина Войновичу, где он по-дружески обращается к нему на «ты», как и было при личном общении: «Пожалуй, граф Марко Иванович, собственно для меня постарайся как ланцоны, так и всякие суда под Очаковым вытащить…»

Между тем произведенный весной в контр-адмиралы Федор Ушаков продолжал искать покровительства Светлейшего, жалуясь на командующего Марко Войновича.

Донесение контр-адмирала Ушакова князю Потемкину, июля 12

«При ордере Его Превосходительства Марка Ивановича прислан флота капитан 1 ранга Овцын и определен в помощь мне флаг-капитаном, чего бы я, Милостивейший Государь, не желал, но просить Его Превосходительство об отмене сего не осмеливаюсь, ибо не вижу никакого снисходительного уважения, кроме великих неблагоприятств; военные ныне обстоятельства и общая польза требует единодушного согласия, в рассуждении которых пренебрегал я всякую прискорбность, хотя и с великим отягощением, сношу ее терпеливо и всевозможно усердно стараюсь заслуживать милость Его Превосходительства, но старание мое бесплодно – немилости его ко мне беспредельны…

Милостивейший Государь, я не имею никакого себе покровительства, кроме надежды на Бога, собственной моей заслуги и милостей ко мне оказанных Вашей Светлости, чрез которые угодно было осчастливить и довесть меня до такой высокой степени, в которой ныне нахожусь, и с наиглубочайшим моим почтением всепокорнейшее прошу в таковых обстоятельствах не оставить милостию и покровительством Вашу Светлость. Сия единственно надежда ободряет меня и приводит в такое желание, что в потребных случаях охотно жизнь мою посвящу на снискание оных и заслугу отечества; давнее время перенося все чувствуемые мною причиняемые напрасно мне прискорбности, терпеливо надеялся когда-нибудь со всем объясниться самолично Вашей Светлости, но случаи до сего не допустили, а письмом, в рассуждении военных ныне обстоятельств, обеспокоить также не осмеливался…

Я всякой доверенности от Его Превосходительства лишаюсь, множества случаев и прискорбностей письмом моим объяснить не отваживаюсь, ибо нанесу тем великое затруднение. Слышал я заочно, что Ваша Светлость соизволили некогда удостоить меня милостивым Вашим письмом, но я оного не получил. Донесение мое рапортом о недостатках здесь при флоте потребностей, думаю, разными случаями также нанесет мне великий вред, но к защищению моему буду ожидать случая милости и покровительства Вашей Светлости».

Летом Севастопольская эскадра пополнилась двумя новыми 46-пушечными фрегатами, «Петр Апостол» и «Иоанн Богослов», пришедшими с донской верфи Рогожские хутора.

5 июля турецкий флот появился вблизи Ак-Мечети. Патрулировавшая здесь русская эскадра не подпустила противника, и последний вынужден был отойти к Херсонскому мысу, откуда на другой день повернул в море и ушел к румелийским берегам.

24 июля главнокомандующий писал Войновичу: «Препровождаю к Вашему Сиятельству эполеты для флотских Офицеров черноморских; числом их сто, которые имеете раздать и меня уведомить, сколько еще для всего флота оных потребно. Для Вас собственно два эполета с шитьем, отличные от Офицерских».

Донесение контр-адмирала Ушакова

князю Потемкину, с корабля «Св. Павел», на севастопольском рейде, июля 28

«Всепочтеннейшее письмо Вашей Светлости сего июля от 18 дня имел честь и счастие получить; предписываемые мне оным повеления приемля с наиглубочайшим моим высокопочитанием и преданностию все старание мое употреблю исполнять оные со всякой точностию; надеюсь я если каким неведением или отменным и необходимым случаем противу оных и погрешил, то сходно с таковым предписанием; от малодетства продолжаю всю мою службу и ото всех начальников моих не заслуживал никакого неудовольствия, кроме честного имени и похвалы, в отыскании таковых же милостей и от Его Сиятельства графа Марка Ивановича истощил всю мою возможность (как и в прошлом году после кампании нашей на море имел честь письмом мои объясниться Вашей Светлости), но такой милости заслужить я не мог, и по полученному мною от Его Сиятельства вчерашний день письму предвижу и впредь не успею. При всем том донесть честь имею, что все между нами собственности и расположения оставлю я на волю Его Сиятельства и употреблю таковые ж обыкновенные старания мои всегда изыскивать Его Сиятельства благоприятства и милости, которые в расположениях к исполнению дел в рассуждении военных ныне обстоятельств не столь потребны собственно для меня, сколько надобны для общей пользы. Осмеливаюсь всепокорнейшее просить Вашу Светлость одной только милости: какие внесены будут на меня неудовольствия, не оставить покровительством и заключение зделать противу оных тогда, когда я буду иметь счастие самолично во всем объясниться и представить словами и письмами, какие я имею к моему оправданию дела и расположения наши сами себя скажут.