Царь грозной Руси - Валерий Шамбаров Страница 33

Приобретения испанцев соблазняли другие западные державы. Правда, они не имели даже опытных мореходов, нанимали итальянцев. Кабот, венецианец на британской службе, открыл остров Ньюфаундленд, приняв его за Китай. Но, несмотря на ошибку, объявил «Китай» владением Англии. А флорентиец на французской службе Веррацано провозгласил земли от Флориды до Ньюфаундленда «Новой Францией». Но бороться за передел мира у этих стран еще силенок не хватало. А Испания следила за соблюдением монополии не менее строго, чем Португалия — если обнаруживала в «своих» водах чужой корабль, всю команду казнили.

Французы осмелились обосноваться лишь в тех краях, которые располагались подальше от испанцев и были им не нужны, в 1535 г. объявили владением Франциска I Канаду. Было даже учреждено «вице-королевство Канады, Ньюфаундленда и Лабрадора». Но оно не имело постоянного населения, сюда приплывали лишь рыбаки ловить треску, да торговцы — выменивать у индейцев меха. Их поселки и фактории становились и базами пиратов. Французские «джентльмены удачи» в ту пору лидировали в Атлантике. И сокровища инков точно так же, как сокровища ацтеков, до Испании не добрались. В 1537 г. они были захвачены французскими пиратами. Впрочем, и Францию они не обогатили. Пираты свою добычу, естественно, прокутили. А то, что попало в казну, король выбросил на женщин и развлечения. Культура уничтоженной цивилизации, переплавленная в слитки, растеклась по Европе монетами — по кубышкам, прилавкам, трактирам, кошелькам вельмож, торгашей, шлюх…

В 1536 г. в русско-литовской войне наступил перелом. Сигизмунда крайне раздражала крепость Себеж, построенная на его земле. Но именно на этом строился расчет русского командования, спровоцировать удар. Литовцев здесь ждали, крепость была хорошо оборудована, имела сильную артиллерию и гарнизон во главе с князьями Засекиным и Тушиным. В феврале армия воеводы Немирова из 20 тыс. «рыцарства» (т.е. около 40–50 тыс. воинов) осадила Себеж. Паны подвезли тяжелую артиллерию, открыли бомбардировку. Но в перестрелке русские пушкари сразу же стали одерживать верх. Метко поражали батареи, лагерь осаждающих. Потом наши ратники предприняли вылазку. Враги не выдержали, дрогнули и начали отступать.

Русские воеводы умело воспользовались этим и, не давая врагу опомниться, нанесли контрудар всеми силами. Литовцы и поляки побежали, и их загнали на лед Себежского озера. Под тяжестью облаченных в доспехи тысяч людей, коней, лед треснул, стал проваливаться. Наши воины рубили неприятелей, расстреливали из пушек и пищалей. Бегущие тонули, а те, кто сумел выбраться из воды, замерзали в окрестных лесах. Разгром был полным. Немиров едва ускакал на коне, его армия погибла почти вся. В Москве праздновали победу, трофейные пушки и знамена выставили для показа народу. Истребив под Себежем цвет шляхты, русские нанесли ответный удар — конница опять прошла разорительным рейдом до Любеча и Витебска. В это же время восстанавливались погибшие города, Стародуб и Почеп.

А кроме того, правительство Елены и Телепнева продолжило успешную практику строительства крепостей на неприятельских землях — вслед за Себежем возникли Велиж и Заволочье. Итальянец Руджиери, побывавший в России, писал, что такие операции проводились «с невероятной быстротой». Русских мастеров он уважительно именовал «инженерами», они осматривали местность, на своей территории рубили бревна, вели подгонку, разметку. Спускали заготовки по реке до нужного места, по знакам на бревнах «в один миг соединяли», засыпали ряжи землей. «Король польский получит только известие о начале строительства» — а крепость уже «оказывается столь крепка и внимательно охраняема, что, осажденная громаднейшим королевским войском, испытывая храбрые нападения, мужественно защищается и остается во владениях Москвы». И граница сдвигалась на запад…

Литовской дипломатии удалось примирить и нацелить против России крымских властителей Сахиба и Ислама, они напали на Белев, но тоже были разбиты. И Сигизмунд запросил мира. Но и Елена не была настроены продолжать войну — на Русь начались нападения с востока. Казанский царь Сафа-Гирей призвал ногайцев, собрал башкир, черемисов. Когда узнали о его приготовлениях, была выслана рать под командованием Гундорова и Засецкого. Но они встретили орды татар, уже вторгшихся на русскую землю, и поспешили отступить, даже не доложив в Москву о нашествии. Воеводы Нижнего Новгорода также не решились вступить в бой. На это отважились лишь жители Балахны, вооружились и вышли в поле. Их разгромили и перебили. Казанцы принялись беспрепятственно грабить окрестности.

Когда известия об этом с опозданием дошли до столицы, великая княгиня и бояре начали предпринимать экстренные меры. Гундорова и Засецкого сняли с постов и посадили в тюрьму, под Нижний отправили других воевод, Сабурова и Карпова. Казанцы в это время разошлись толпами для грабежа, и воеводы побили их под Коряковым. Пленных отослали в столицу, и правительство решило больше не миндальничать. Всех казнили как бунтовщиков, нарушивших присягу. Но оказалось, что говорить о победе еще рано. В первой волне Сафа-Гирей бросил на Русь массы своих подданных во главе с их племенными князьками. А теперь выступил сам с личной гвардией, отрядами крымцев и ногайцев.

Часть войска двинулась вверх по Волге, в сражении между Галичем и Костромой рать Сабурова потерпела поражение. А Сафа-Гирей в январе 1537 г. подступил к Мурому, сжег посады. Спасли положение мещерские казаки. Они наносили удары по тылам, громили банды врагов, оторвавшиеся от основных сил для грабежей. Героями проявили себя и защитники Мурома, отразившие несколько штурмов. Тем временем уже подходили свежие полки из Москвы, и хан, узнав об этом, отступил. А мещерские казаки «провожали» врагов, преследуя и истребляя их.

В таких условиях шли переговоры с послами Сигизмунда. Литовцы после своих поражений и потерь воевать фактически не могли и стремились воспользоваться моментом, пока русским угрожают казанцы. Но и московские бояре старались поскорее замириться, чтобы противники не навалились на нашу страну совместными усилиями. В результате заключили перемирие на тех рубежах, которые достигла каждая из сторон. За Литвой остался Гомель, за Россией — Себеж, Велиж и Заволочье. Ну а чтобы сохранить лицо перед сенатом и сеймом, Сигизмунд сделал козлами отпущения предателей Семена Бельского и Ляцкого. Объявил, что это они втянули Литву в неудачную войну, они наврали, будто Россия слаба. Ляцкий угодил в тюрьму, Бельский бежал в Турцию.

Тем не менее, он не угомонился. Этот эмигрант показал себя, можно сказать, убежденным врагом собственной родины. В Стамбуле он добился приема у султана, объявил себя наследником Рязани (по материнской линии он приходился двоюродным братом последнему рязанскому князю) и просил помощи, чтобы ему помогли овладеть «наследством». Жители Рязанщины, наверное, ни сном ни духом не подозревали, что у них появился такой «князь». И уж тем более им в головы не могло прийти, что Бельский в обмен на помощь отдает их землю… в подданство турецкому султану! Но Сулейман I был верен себе. Как Казани не отказал, так и Бельскому не отказал. Зачем отказываться, если дают? Признал его права на княжение. Прямой поддержки не оказал, но отправил перебежчика в Крым и отписал хану — пусть подсобит посадить его на рязанский престол, если появится возможность.

Конец ознакомительного фрагмента