Парфянин. Испытание смертью - Питер Дарман Страница 33

Он снова сел и принял достойный вид:

– Я знаю, что царь Вараз – сильный полководец, который два года назад осуществил мощный рейд в Сирию, напав на города Гиерополь, Беройя и Халкис. И достиг берега моря в Антиохии, прежде чем возвратиться в Хатру. Он также оставил позади себя сплошные разрушения; но в отличие от тебя не попал в плен. Видимо, это у вас в крови, у вашего семейства – все грабить и разрушать.

– Этот набег был возмездием за римское вторжение в царство моего отца.

На его лице появилась кривая усмешка:

– Ну, это вопрос спорный. Но оставим его пока что в стороне. Ты ведь, несомненно, стремишься вернуться домой и снова увидеть своего отца, не так ли?

Даже больше, чем он мог себе представить.

– Да, это так, но бросить своих людей я не могу. Это было бы бесчестным поступком.

Он рассмеялся:

– Честь? Ты говоришь о чести?! Где же была твоя честь, когда Спартак ограбил и сжег Форум Аннии или Метапонт? Станешь ты говорить о чести с родственниками тех, кого перерезали в этих и прочих городах его воины и твои конники? Этот разбойник, за которым ты следуешь, этот Спартак – всего лишь дезертир из римского войска, человек, ставший бандитом и грабителем. А когда его поймали, ему дали еще один шанс. Вместо того чтобы сослать его гребцом на галеры или в шахту, ему дали возможность стать гладиатором, искупить свою вину. И что же он сделал? Еще раз плюнул в лицо Риму и поднял мятеж!

– Спартак спасал собственную жизнь, – холодно возразил я. – И я считаю его своим другом.

– Тогда должен сказать, что тебе следует соблюдать большую осторожность в выборе друзей. Ладно, что произошло, то произошло. Как я уже говорил, на меня возложена задача покончить с этим восстанием рабов, и я намерен это сделать. Я, прежде всего, человек дела и предприниматель. Я владею серебряными шахтами в Испании, земельными угодьями в Италии и Греции, часть из которых ты со своими товарищами ограбил, сжег и притом освободил – так сказать, освободил – рабов, которые там работали; а еще у меня имеется разнообразная собственность в самом Риме. Таким образом, Спартак и его рабы наносят мне прямой ущерб, и поэтому предстоящая военная кампания – это не только служба государству, но и личное дело.

– Отчего ты так уверен, что тебя не ожидает такая же судьба, как всех предыдущих римских командиров, которых посылали против нас? – спросил я.

– Справедливый вопрос. Я отвечу на него. Во-первых, легионы, которые я поведу в бой, содержатся за мой собственный счет, а я не из тех, кто станет попусту тратить деньги на скверно подготовленные предприятия. Сам увидишь, что это гораздо более стойкие войска, чем те, с которыми вы встречались прежде. Во-вторых, сюда движется еще одно войско, которое вскоре высадится в порту Брундизия [4]. И вы, в сущности, окажетесь в западне между двумя армиями, которые значительно превосходят вас численностью. И последнее. Пока мы тут с тобой беседуем, из Испании сюда идет третье войско, к новому году оно уже прибудет в Италию. Так что, как видишь, принц Пакор, что бы вы ни предприняли, окончательный результат уже предрешен. Что до меня, то я лишь хочу ускорить события.

Он, вероятно, блефовал, но в тоне его голоса не слышалось ни похвальбы, ни преувеличений. Красс просто спокойно перечислял факты.

Он снова щелкнул пальцами, и рядом тут же возник раб с чашей воды, в которой Красс обмыл пальцы. Другой раб поднес ему полотенце, чтобы он их вытер. Еще двое рабов проделали то же самое в отношении меня.

– Прекрасный обед, – сказал я. – Ты весьма гостеприимный и щедрый хозяин.

– Так воспользуйся этим. Прими мое предложение и езжай домой. Могу тебя уверить, что как только я выведу войска в поле, то не успокоюсь до тех пор, пока восстание рабов не будет подавлено, и все, кто принимал в нем участие, не окажутся уничтожены. Эту клятву я принес в храме моих предков и такое же обещание я даю тебе.

– Весьма щедрое предложение, господин. Только дурак может от такого отказаться.

Он улыбнулся, в первый раз за все это время.

– И ты, я вижу, намерен оставаться таким дураком, – он поднял руки, потом опустил их. – Да, понимаю. Честь, эта невидимая штука, которая цепко держит в тисках столь многих людей, и даже целые семьи. Но в данном случае, боюсь, эта честь станет твоим палачом.

Я громко рассмеялся, и он удивленно уставился на меня.

– Извини, господин, но то же самое совсем недавно мне говорил еще один человек.

– Он явно разумный человек, и тебе следовало бы прислушаться к его словам. Но уже поздно. Иди, поспи и обдумай мое предложение. Утром дашь мне ответ.

Несмотря на то что я оказался в доме врага, ночью я отлично выспался. Тихое журчание фонтанов под балконом здорово успокаивало мои взбаламученные нервы. Одно мне было ясно: Красс – человек весьма состоятельный и, очевидно, располагает значительной властью. У меня не было возможности выяснить, являлось ли правдой то, что он сообщил мне о войске, которое высадилось в Брундизии, и о другом, идущем из Испании. Только зачем ему лгать? Если все сказанное им – правда, то Спартак и впрямь скоро мог оказаться в весьма опасном положении. Но мы ведь прежде уже не раз громили римские войска, так что я успокаивал себя этой мыслью, прежде чем провалиться в глубокий сон.

На следующее утро я поднялся рано, сразу после зари, и позавтракал у себя в комнате. Потом попросил отвести себя на конюшню, где обнаружил, что Рема чистят и обихаживают два молодых конюха. После чего я отправился выразить признательность своему хозяину, и меня проводили в его кабинет, прекрасно обставленное помещение с огромным письменным столом посередине и с двумя мраморными бюстами по бокам, установленными на каменные полуколонны по грудь высотой. Один из бюстов лицом был похож на Красса, который сидел за столом, изучая какие-то свитки.

– Доброе утро. Ты уже поел?

– Да, господин. Спасибо.

Он заметил, что я рассматриваю похожий на него бюст.

– Мой отец, Публий Лициний Красс. А второй – мой брат, Публий.

– Они тоже живут в Риме?

– Нет, они оба погибли в одной из гражданских войн, которые у нас время от времени случаются.

– Погибли в бою?

Он свернул свиток, который читал, и посмотрел на меня:

– Увы, нет. Они погибли, когда партия, против которой они выступали, захватила Рим и казнила всех, кто принадлежал к оппозиции. Я избежал смерти, потому что случайно оказался вне города – обследовал в тот момент наши семейные поместья. И успел потом бежать в Испанию, прежде чем меня схватили.

– Должно быть, боги хранили тебя в тот день точно так, как Шамаш пока что оберегает меня.

– Шамаш?

– Это парфянский бог, очень могущественный.

Он посмотрел на меня с неприкрытым изумлением.