Сталин и Гитлер - Ричард Овери Страница 33

Гитлер до самого своего конца сохранял непоколебимую веру в преданность и способности товарищей по партии, окружавших его. «Мое воображение не может постичь, – по некоторым данным, говорил Гитлер в апреле 1945 года, всего за неделю до самоубийства, – то, что Германия теперь лишилась своей элиты, которая вела ее к вершине героизма…»77. В действительности же личность Гитлера абсолютно доминировала над его окружением, которое стало во всех отношениях столь же покорным, как и благоразумные и робкие люди из окружения Сталина. «Одно можно сказать с определенностью, – писал Альберт Шпеер вскоре после окончания войны, – все его помощники, долгое время работавшие в тесном контакте с ним, находились в полной зависимости от него и во всем беспрекословно подчинялись ему». В присутствии Гитлера они становились «незначительными и робкими» и «лишались своей воли». Но как только они оказывались на расстоянии от источника их собственной психологической эмаскуляции, то тут же становились более грубыми и эгоцентричными по отношению к своим подчиненным, чем были до этого»78. Гитлер, безусловно, был хорошо осведомлен о конкуренции между его приближенными и, возможно так же, как и Сталин, играл во всем известную игру «разделяй и властвуй», однако достаточных свидетельств того, что он умышленно создавал напряжение в их отношениях, не существует. Пребывая долгие годы в тени Гитлера, Шпеер видел, как тот одаривал людей вниманием и лишал их своей благосклонности, иногда лишь следуя своему импульсивному желанию, а временами полагаясь на свою интуицию, как избавлялся от тех, кто открыто выражал несогласие, и произвольно награждал заслуживших его доверие. Гитлер обладал необыкновенной способностью мгновенно распознавать, откуда исходит угроза его положению, как это было в случае с Ремом, и эта его способность проявилась позже, когда он отказался расширить и без того широкие полномочия Геринга, претендовавшего на освободившийся в 1938 году пост Военного министра. Однако в целом Гитлер оставался довольно терпимым по отношению к своему ближайшему окружению, какими бы временами недееспособными, распутными, малокомпетентными и, наконец, просто безумными ни были некоторые из его членов.

Сегодня общепризнано, что наличие соперничавших группировок в ближайшем окружении Гитлера ставило непреодолимые ограничения его диктаторской власти. Отсюда, при определении возникшей в результате такого положения вещей системы власти используется понятие «поликратического правления», подразумевающего политическую систему со множеством центров власти, которая является антонимом «автократии». Подобная структура, как утверждают некоторые, ограничивает независимость или свободу маневра диктатора, одновременно бросая вызов когерентности всей системы, лишая ее, таким образом, возможности осуществлять свою политику79. В этом отношении делегирование полномочий, пусть и неизбежное, было также саморазрушительным, поскольку оно способствовало укреплению отдельных центров власти, чей неослабный политический эготизм, ревностная охрана своих полномочий и институциональная незащищенность подрывали сам смысл делегирования функций. Подобная интерпретация ставит фундаментальные вопросы относительно функционирования диктатуры, которые можно было бы отнести и к Советскому Союзу. И тем не менее ни в том ни в другом случае «поликратию» не так легко рассмотреть. Также нет причин смешивать власть и полномочия. В рамках обеих диктатур не существовало других центров власти, помимо тех, которые были связаны с волей центральной фигуры, чьи полномочия, вмененные, общепризнанные или иные, позволяли ей отменять любое решение, принятое где-либо в рамках системы. Тот факт, что этого обычно не происходило, объясняется сложностью правительственных систем в обеих диктатурах, однако отсутствие регулярного контроля со стороны центра не отменяет самого принципа, позволявшего Гитлеру и Сталину добиваться своего, если они считали, что обстоятельства заслуживали их вмешательства. Ближайшее окружение обоих диктаторов находилось под строгим политическим контролем. Сын Берии наблюдал за придворной жизнью вокруг Сталина более десяти лет: «Сталин добился полного подчинения всех людей вокруг себя… он всех держал в ежовых рукавицах». В своих воспоминаниях Молотов, гордившийся «сильной группой», которую Сталин собрал вокруг себя, признавался, что в его присутствии «мы были как подростки, он вел нас, он был вождем»80.

В присутствии Гитлера все люди, по воспоминаниям Шпеера, в иных обстоятельствах демонстрировавшие «уверенность и силу в пределах своих сфер влияния», просто впадали в оцепенение. В нескольких случаях Геринга, всеми признаваемого как наиболее влиятельная фигура в рейхе после Гитлера, видели отбывающим после личного, неприятного для него разговора с фюрером в слезах, в полном расстройстве и с бледным лицом81. Ни тот ни другой диктатор не выносил серьезного или упорного несогласия с собой; невозможно представить, чтобы кто-либо из них терпел систему правления, основанную на множестве совершенно независимых центров власти.

Здесь необходимо более подробно рассмотреть, чего Гитлер и Сталин ожидали от остальных руководителей. В первую очередь они служили им рупором их идей, одновременно являясь для них и стимулом для генерирования новых идей. Оба тирана нуждались в круге близких им людей хотя бы потому, что ни одна диктатура не существует в изоляции. В Кремле велись дискуссии по самым разным вопросам; Сталин поощрял своих коллег выражать свои взгляды, спорил с ними, требовал от них разъяснений и доказательств. Он любил подводить итоги в конце дискуссий, давая понять, какова была его собственная точки зрения, и отвергая те, что ему не подходили. У Гитлера почти всегда не хватало терпения выслушивать других сколь-нибудь долго, зато он нуждался в других, чтобы иметь их в качестве слушателей. Один из его переводчиков, Ойген Долман, наблюдавший за ним в течение нескольких лет, описывал его как человека, у которого «просто не было никакой способности вести разговор». Он, как правило, неуклюже стоял среди гостей или сидел за столом, не произнося почти ни слова до тех пор, пока тема разговора не задевала его, и тогда он пускался в рассуждения, которые могли длиться по нескольку часов82. Шпееру пришлось однажды наблюдать сцену, когда Гитлер непрестанно фланировал по комнате туда и обратно, изматывая своих адъютантов «бесконечными повторяющимися рассуждениями», чтобы прояснить самому себе суть проблемы «во всех ее деталях и аспектах»83. Шпееру посчастливилось быть одних из очень немногих, кто мог противоречить Гитлеру и разъяснять ему свою точку зрения, не вызывая при этом его ответной тирады, но это во многом объяснялось тем, что тема их обсуждений обычно касалась узкотехнических вопросов, связанных с военной продукцией или планами строительства84.

Во-вторых, ближайшее окружение служило той политической силой, которая должна была выполнять задачи чрезвычайной важности и искать решения особо важных проблем. Предоставление особых полномочий не означало признания слабости, но было следствием существовавшей формы правления, при которой неспособность, несоответствие или сопротивление общепринятых каналов государственного управления существовавшим на данный момент политическим задачам преодолевалось путем назначения специальных доверенных лиц из ближайшего окружения. Приоритетной задачей для каждого диктатора было не сохранение общепризнанных рациональных процедур управления, опирающихся на уважение к традиционной бюрократии и традициям разделения полномочий: их приоритетом были действия, приводящие к нужным результатам. В ближний круг входили люди со своей твердой позицией, собственными взглядами и политическими амбициями, и им была предоставлена возможность выступать с личными инициативами. Если наделение новыми полномочиями приводило к противоречию с устоявшимися институциональными интересами, то это не имело большого значения, поскольку новая организация и ее организатор могли обеспечить достижение поставленных целей. Именно такая система агентств привела к несколько ложному представлению об обеих диктатурах, которые стали рассматриваться как структуры с хаотичным и неэффективным направлением административных усилий, способствовавших перманентно напряженным отношениям между периферией и центром.