Эхнатон, живущий в правде - Нагиб Махфуз Страница 33

Конечно, святым людям следует верить, но его пророчество казалось нам странным.

— Наверно, одна из нас будет первой, а вторая займет ее место потом! — засмеялась я.

По какой-то непонятной причине мои слова Тей не понравились.

— Может быть, забудем это пророчество и предоставим будущее богам? — резко сказала она.

Мы пытались забыть. Но оно так часто отбрасывало на нас свою тень, что в конце концов дело приняло неожиданный оборот. Пророчество сбылось буквально у нас на глазах. Я впервые услышала об Эхнатоне от отца, когда его назначили наставником наследника престола. Во время семейных сборищ отец часто рассказывал о недетской мудрости и зрелости Эхнатона.

— Эхнатон — необычный человек, — однажды сказал он. — Он критикует жрецов, богов и не верит ни в одного бога, кроме Атона.

В отличие от матери и сестры, я была заинтригована и даже захвачена услышанным. Потому что я тоже любила Атона. На меня производило сильное впечатление то, что в его владения входили и небо, и земля, в то время как другие божества обитали только во мраке храмов.

— Отец, царевич прав, — невинно ответила я.

Матери с сестрой моя реплика не понравилась. А отец с улыбкой сказал:

— Нефертити, мы готовим тебя в жены, а не в жрицы. Не стану отрицать своей любви к материнству и другим земным радостям, но правда состоит в том, что я родилась для роли жрицы. Со временем отец рассказал нам о новом Боге, Единственном Создателе. Поднялся большой шум, и царевич стал предметом злых сплетен.

— Что об этом думают царь и царица? — спросила моя мать.

— Во дворце поднялся настоящий переполох. Я не знаю, что там думают и чему верят, — мрачно ответил отец.

— Боюсь, они осудят тебя. Ты же его учитель.

— Он — их сын. Они знают, что царевич никого не слушает. Даже самых великих людей.

— Он безумен, — сказала Мутнеджмет. — Ему нельзя оставлять трон. У них есть другой наследник?

— Только больная старшая сестра.

Во время этого разговора я испытала такое сильное чувство, что едва не потеряла сознание. Царевич казался мне героем волшебной сказки, чарам которой невозможно сопротивляться. Однажды вечером я подслушала, как отец пел один из гимнов новому богу:

Эти слова навсегда запечатлелись в моем сердце, и я возликовала от радости. Я повторила гимн и позволила его сладкому нектару проникнуть в мою душу. Его слова влекли меня так же, как бабочку влечет свет. И, как бабочка, я сгорела в пламени. Что за прекрасное, блаженное чувство!

— Мой Единственный Бог, — прошептала я, — я буду верить в Тебя вечно.

Потом я пошла к отцу и спела ему этот гимн.

— Ты подслушивала, — нахмурившись, сказал он.

Я пропустила его мягкий укор мимо ушей.

— Отец, что ты думаешь о голосе, который он слышал?

— Не знаю, — осторожно ответил он.

— Может быть, он лжет?

Он на мгновение задумался, а потом покачал головой.

— Царевич не лжет никогда.

— Тогда это должно быть правдой.

— Возможно, это ему приснилось, — неохотно сказал он.

— Отец, — призналась я, — я верю в Единственного Бога Создателя.

Внезапно отец побледнел.

— Берегись, Нефертити! — воскликнул он. — Храни эту тайну в своем сердце, пока я тебя от нее не избавлю!

Потом нас пригласили во дворец на празднование Хеб-Седа. Для Тей это была возможность найти дочерям выгодных женихов.

— Тебя должны увидеть в самом красивом платье, — сказала она. Но мне хотелось увидеть только одного человека — того, кто показал мне свет правды. В пышном дворцовом зале я встретила людей, с которыми позже шла по жизненному пути со всеми его радостями и горестями: Хоремхеба, Нахта, Мея и многих других. Однако в тот вечер мое сердце не видело никого, кроме Эхнатона. Когда я увидела царевича впервые, меня поразила его странная внешность. Наследник престола представлялся мне верхом совершенства, а он был тоненьким, тщедушным и вызывал скорее жалость, чем восхищение. Признаюсь, я была слегка разочарована. Но это разочарование тут же прошло. За необычной внешностью и слабым телом я увидела дух, который избрал сам Бог и вручил ему свою небесную любовь, и молча поклялась всегда хранить верность этому хрупкому созданию. Он сидел справа от отца и равнодушно наблюдал за танцами. Я не сводила с него глаз. Это не осталось незамеченным; многие видели мой интерес к царевичу. Никогда не забуду фразу, которую сказала мне Мутнеджмет, изнывая от ревности:

— Нефертити, ты нашла свою цель. Теперь ступай к ней.

Я хотела, чтобы он заметил меня. И это случилось. Он посмотрел в мою сторону, и наши взгляды встретились — впервые за вечер. Царевич был готов отвернуться, но задержался и снова посмотрел на меня. Думаю, он слегка испугался того, что на него пристально и жадно смотрит молодая женщина. Краем глаза я увидела, что за мной наблюдает царица Тийя. Мое сердце заколотилось, а мечты воспарили ввысь. Но того, что случилось потом, я не ожидала.

Я вернулась в наш дворец взволнованная и полная неясных желаний. А вот Мутнеджмет дулась.

— Я так и знала, — сказала она, когда мы пришли в свою комнату. Я спросила, что она имеет в виду, и сестра продолжила: — Он больной и безумный.

— Ты видела только его внешность и ничего не знаешь о его душе.

На следующий день отец вернулся домой и сказал, что меня хочет видеть великая царица. Эта весть ошеломила всю семью. Мы с недоумением уставились друг на друга.

— Думаю, — гордо продолжил отец, — что царица хочет назначить тебя своей фрейлиной.

Я отправилась в царский дворец в сопровождении отца. Меня провели в личный кабинет царицы с видом на сад. Я низко поклонилась. Она велела мне подняться и сесть на диван рядом с ней.

— Тебя зовут Нефертити? — спросила она. Я кивнула, и царица негромко продолжила: — Нефертити… «Красавица грядет». Что ж, ты заслуживаешь этого имени. — Я вспыхнула от радости. — Сколько тебе лет?

— Шестнадцать, государыня [42].

— Ты выглядишь старше. — Она сделала паузу, а потом спросила: — Как ты думаешь, почему я послала за тобой?

— Чтобы сделать мне щедрый подарок, которого я не заслуживаю.

— Хорошо сказано, девочка, — улыбнулась она. — Ты образована?

— Я умею читать, писать, сочинять стихи, знаю историю, теологию, алгебру и домоводство, — ответила я.